Бизнес на паперти
В комментариях к фото из сообщества «Зелло Актобе» моментально разгорелся нешуточный скандал. Большинство пользователей возмутились обманом и стали призывать вообще не подавать милостыню никому. Находились и актюбинцы, которые упорно твердили о милосердии к ближнему, свято верили, что снимок – фейк, и пытались доказать, что раз человек вышел просить подаяние, то произошло это не от хорошей жизни, поэтому судить его может только Бог. Хотя практически все сходились к мысли, что избавиться от недуга общества можно, лишь предложив попрошайкам более полезное для людей занятие.
И день недели мы выбрали для этого, когда люди раздают милостыню особенно щедро. Пятница – особый день для каждого мусульманина.
В пятницу утром по дороге от остановки «Акация» до ворот Центрального рынка на промысел вышли всего трое попрошаек. Чистенько одетая бабулька, пожилой незрячий мужчина и совсем молодой парень–инвалид. Как сильно нуждались в деньгах старики, остаётся неизвестным. Найти работу в таком возрасте действительно сложно, поэтому именно молодой инвалид привлёк наше внимание. На обозрение прохожим была выставлена только одна его рука, правда, под футболкой в районе пустого рукава что–то оттопыривалось. Юноша, понуро опустив голову, молча просил подаяния, лишь изредка окидывая благодарным взглядом особо щедрого благодетеля. И читалась в этом взгляде вся мировая скорбь и ангельское смирение перед судьбой. Но стоило чуть пристальней приглядеться к молодому попрошайке, то сразу бросилось в глаза, что это тщательно отрепетированный спектакль. Из укромного местечка хорошо было видно, что кроткий взгляд агнца появлялся лишь тогда, когда в поле зрения страдальца вырисовывался потенциальный клиент.
Особо усердствовал парень перед беременными женщинами, влюблёнными парами и сердобольными тётеньками. Также он выбирал клиентов по одним ему ведомым критериям, в которых трудно было найти закономерность. Попытки спонсоров заговорить с ним парень встречал тоскливым вздохом, и глаза его становились ещё грустнее, так что сердобольные сочувствующие быстро ретировались. Тем не менее, практически каждый прохожий, удостоившийся такого щемящего душу взгляда, щедро одаривал попрошайку. Примерно за 10 минут мы насчитали 12 благодетелей.
В основном парню кидали горсть мелочи, хотя некоторые из прохожих бросали в коробочку и купюры. Правда, всю крупную наличность попрошайка тут же прятал за пазуху, и в коробочке оставались лишь жалкие медяки. Когда клиент не шёл, парнишка вытягивал шею, всматриваясь в толпу, и в этот момент его взгляд становился далеко не ангельским.
Успешный бизнес прервала некая женщина, присевшая на корточки перед молодым попрошайкой. Вздохи и кроткие мины парня её не трогали, а наоборот, становилась она ещё наглее и агрессивнее. Стоило подойти поближе, как выяснилось, что мадам требует у него 200 тенге. Конечно, можно не жалеть базарных попрошаек и не верить им, но уж грабить – как–то чересчур, поэтому я решил вмешаться в беседу, но вдруг услышал, о чём идёт речь:
– Ты понимаешь, если ты сейчас не заплатишь, то я всем буду говорить, что ты не настоящий инвалид? – напирала шантажистка. – Что рука у тебя спрятана за футболкой. Так что, мне сейчас всем рассказать?
Парень пытался отмалчиваться, но бессердечная тётка напирала всё сильнее. Наконец, я всё–таки вмешался в диалог. Изначально для контакта с попрошайкой у нас был заготовлен сценарий. Частенько противники милостыни утверждают, что нищие просто ленятся и клянчат мелочь только из–за любви к халяве. Поэтому мы планировали предложить «обездоленным» небольшую работу, например, донести мешок картошки до машины, а там уж, в случае отказа, говорить о какой–либо лени. Предложение работать на кого–то парень встретил хоть и с любопытством, но без особого интереса, зато шантажистка, услышав слово «работа», буквально взвилась и пригласила меня отойти в сторонку, чтобы «пообщаться». От женщины сильно разило спиртным.
Шантажистка представилась Аней и без лишних слов перешла к делу. Для начала она поинтересовалась, не хочу ли я быть «крышей» для инвалида, и когда я согласился, она выдвинула несколько условий. Аня доходчиво пояснила, что уже крышует настоящую инвалидку без руки, которой предоставляет еду и жильё, поэтому конкуренты на таком хлебном участке ей не нужны, из–за чего с пареньком и разгорелся сыр–бор. Ведь место тот занимает, а платить не собирается. Бить его нельзя, потому что на чистенькой мордашке можно больше заработать, и если я готов разводить финансовые вопросы с ней и обеспечивать безопасность пацану, то мы непременно сработаемся.
Пунктов в «контракте» оказалось всего два. Отдавать Ане 50% выручки и следить, чтобы пацан не забирался на чужие территории. За несоблюдение договора Аня пообещала рассказать о борзом беспредельщике челкарским, а если и это не поможет, то в ход пойдёт тяжёлая артиллерия – Аня напишет донос в прокуратуру. Так как я легко и быстро согласился на столь выгодные для неё условия, Аня заметно подобрела и закрепила сделку крепким рукопожатием. Только напомнила напоследок:
– Не забудь, 20 тенге дадут, 10 – мне и 10 – вам.
Первый день совместного бизнеса был назначен уже на завтра. Что думает по этому поводу сам попрошайка, выяснить не удалось, потому что ещё в самом начале разговора он спешно покинул рабочее место, проявив слишком резвую для инвалида прыть.
Лет 10 назад мне довелось беседовать со старушкой, которая просила милостыню у входа в магазин. С пенсией у неё было всё отлично, но на улице Алтынсарина она сидела с протянутой рукой ежедневно. Соседи рассказывали, что её туда отправлял сын, чтобы она зарабатывала ему на выпивку, еду и курево, и сильно избивал, если мать отказывалась.
Однако сотни нуждающихся актюбинцев и представить себя не могут стоящими с протянутой рукой. Они играют на раздолбанном баяне, предлагают взвеситься на напольных весах, торгуют комнатными цветами, которые сами же вырастили, бродят по торговым рядам с кадильницей, где дымится адраспан. Может быть, если хочется сделать добро, не стоит так уж сочувствовать попрошайкам? Тем более, когда твоя щедрая милостыня окажется в чужих руках. А вот в уголке каждой квартиры всегда найдётся место для неказистого цветка в горшочке.