Война никуда не уходила
23 января 2019 года. №3
30 лет назад из Афганистана ушёл последний советский солдат. Но война в памяти ребят продолжается до сих пор.
Дорога на Афган
В октябре 1984 года Жоныскали БЕРДЫГАЛИЕВ был призван в армию. О том, что он поедет служить в Афганистан, призывник узнал ещё на комиссии в Актюбинске. Рядом с именем и фамилией у этого призыва писалось «289А». Ещё тогда девушки, оформлявшие его документы сказали парню, что загадочная буква А напротив фамилии означает, что служить ему придётся в самом Афганистане, и предложили перевести в другое место. Но Бердыгалиев категорически отказался. На тот момент об афганской войне он уже много слышал, и парню хотелось посмотреть своими глазами, как всё обстоит на самом деле.
16 октября из актюбинского военкомата 13 молодых парней выехали на службу. Дорога была долгой: Ташкент – Термез – Самарканд – Шерабад. В горной местности Шерабада солдаты проходили обучение. Уже на учениях их никто не жалел, наоборот, старшие по службе старались сразу окунуть в жестокие реалии, с которыми им придётся столкнуться. Сейчас Жоныскали вспоминает это время с благодарностью, ведь дальше было только тяжелее. К тому же, вместо привычных 3 месяцев, новенькие прошли подготовку за 2,5. Там, в горячей точке, не хватало людей. 2 января 1985 года новобранцы оказались в Афганистане.
В октябре 1984 года Жоныскали БЕРДЫГАЛИЕВ был призван в армию. О том, что он поедет служить в Афганистан, призывник узнал ещё на комиссии в Актюбинске. Рядом с именем и фамилией у этого призыва писалось «289А». Ещё тогда девушки, оформлявшие его документы сказали парню, что загадочная буква А напротив фамилии означает, что служить ему придётся в самом Афганистане, и предложили перевести в другое место. Но Бердыгалиев категорически отказался. На тот момент об афганской войне он уже много слышал, и парню хотелось посмотреть своими глазами, как всё обстоит на самом деле.
16 октября из актюбинского военкомата 13 молодых парней выехали на службу. Дорога была долгой: Ташкент – Термез – Самарканд – Шерабад. В горной местности Шерабада солдаты проходили обучение. Уже на учениях их никто не жалел, наоборот, старшие по службе старались сразу окунуть в жестокие реалии, с которыми им придётся столкнуться. Сейчас Жоныскали вспоминает это время с благодарностью, ведь дальше было только тяжелее. К тому же, вместо привычных 3 месяцев, новенькие прошли подготовку за 2,5. Там, в горячей точке, не хватало людей. 2 января 1985 года новобранцы оказались в Афганистане.
Первая операция
Как воевал, Жоныскали помнит до мелочей и сейчас, хоть и минуло больше 30 лет. Там, в провинции Герат, куда его направили, жизнь поменялась полностью, сменился даже распорядок дня. Служба в разведроте, к тому же снайпером, зачастую подразумевала под собой ночные зачистки.
Это была его первая операция. Солдат привезли на место, где должны были встретиться две группировки. Все заняли свои позиции и получили ценные указания. У Бердыгалиева задача была одна – один выстрел точно в цель, как только мужчина в белом одеянии с чёрным портфелем пройдёт 3–е дерево, а дальше – ложиться и не поднимать головы. С 4 утра до 5 вечера солдат, не шевелясь, лежал в развалинах в ожидании своего первого боя. Наконец цель появилась на горизонте. Задача была выполнена. Это был первый убитый им моджахед. А дальше – бессонные ночи и его образ перед глазами. 18–летний парень – ещё ребёнок, росший в заботе и уюте семьи, не имевший представления обо всех ужасах войны и что такое смерть, – собственноручно застрелил человека. Но постепенно человек привыкает ко всему, даже к войне, а на войне действует только один закон: либо ты, либо – тебя.
– Помню, увидел, как он падает. И в мою сторону полетел шквал пуль. Засекли, откуда я стрелял. Когда всё закончилось, меня подвели к нему, показали. После долго не мог прийти в себя. Каждого убитого мной начал считать. На 79–80–м перестал…
Дикие нравы афганцев
Первое время солдаты пребывали в шоке от уклада жизни местных, вспоминает Бердыгалиев. Живущие будто на своей какой–то планете, афганцы ничего не знали о том, что происходит за пределами их страны. Абсолютно безграмотные, не имеющие даже документов люди могли лишь приблизительно ответить, сколько им лет и в каком месяце они родились.
В городах только в некоторых местах было электричество, в кишлаках о такой роскоши и не знали. От мала до велика начинали свой день с 4–х утра и до позднего вечера трудились на огородах. Плодородная почва Афганистана давала урожай дважды в год. Но был и у каждой семьи свой своеобразный бизнес. Сначала был большой праздник, когда в семье рождалась девочка, потом – когда она выходила замуж. За невесту родители получали хороший калым. Девочек начинали продавать в другие семьи с 12 лет, и больше в отчий дом они были не вхожи.
– Однажды задержали в горах одного афганца с семьей. Они ведь – кочевники, на одном месте долго не живут. И у него было 12 жён. Самой младшей – 14 лет, на тот момент она была уже в положении. Я тогда очень удивился, узнав, что ему самому 70 лет!
Не могли поступиться принципами местные только в вопросах религии, отчего воевать с ними было сложнее. Умереть на войне им не страшно, а убить неверного – получить проход в рай. К жёнам в кишлак духи, как глубоко верующие, ходили раз в неделю. Оружие из рук выпускали только во время намаза. В эти моменты у наших ребят был шанс убрать как можно больше противников, и они им пользовались.
Дембель всегда в опасности
На войне как на войне. Ты должен быть готов ко всему, но никогда не знаешь, какая пуля, летящая в твою сторону, станет смертельной. Так было всегда. По воле судьбы или случая многие ребята, пройдя всю службу, погибали за 15 – 30 дней до дембеля. Оттуда у служаков и пошла поговорка, что дембель в опасности. И в этот период нужно было быть особенно осторожным и внимательным. В один из таких дней не стало боевого товарища Жоныскали, с которым они прошли весь Афган – Сергея КАПСКОГО. За 28 дней до дембеля точным выстрелом в сердце снайпер противника отправил Сергея домой раньше срока.
Начеку нужно было быть даже при общении с мирным населением. Местные, улыбаясь, протягивали тебе бакшиш (подарок), который позже мог взорваться в руках, ставили растяжки на шпалерах с виноградом, где зачастую подрывались наши солдаты, желая угоститься ягодой. Но даже в этих тяжёлых условиях ребята старались не терять вкус к жизни и чувство юмора. И в перерывах между боевыми действиями любили подшучивать друг над другом. Боевой товарищ снайпера Иван СУХАРЬ на одной из операций получил ранение в лицо. Ему прострелили нос. Между собой в роте его называли хохлом – отличительной особенностью был его большой нос. В той перестрелке даже не сразу поняли, что с ним случилось. Прошёл мимо ребят, пробурчал: «Всё нормально» – и упал.
– Всегда шутили над ним и говорили, что сначала нос его заходит, а потом он. Через несколько дней после этого случая я навестил его в санчасти. Ему всё зашили и сделали аккуратный, небольшой нос. Посмеялись. Он сказал, что это я ему накаркал. Я ответил, что просто душманам тоже его нос не понравился.
Афганский синдром – это навсегда
То, что любые военные действия сказываются на психике, факт неоспоримый. Навряд ли найдётся человек, который воевал в горячей точке, и теперь не вздрагивает по ночам от повторяющегося кошмара во сне, что он снова в гуще страшных событий.
А ведь для многих, побывавших на той войне, возвращение домой не затянуло раны, и морально они так же оставались на поле боя. Кто–то не выдерживал этих ночных кошмаров и в попытках всё забыть заливал свои воспоминания алкоголем или гасил наркотиками, а кто–то просто заканчивал жизнь самоубийством. Другие же опять рвутся в бой и всю жизнь мечтают вернуться в Афганистан. Однако те, кому удалось найти себя в мирной жизни, всё равно в той или иной степени испытывают на себе последствия афганского синдрома. Любой шум, шорох, хлопок или фильм про войну может стать неким катализатором к возобновлению воспоминаний и посттравматического расстройства.
– Я с тестем и сослуживцами шли в сторону кинотеатра «Казахстан», на светофоре стоял «ЗиЛ–131». Машина, когда трогаться начала, издала такой хлопок. Реакция у нас последовала незамедлительно. Мы начали разбегаться в разные стороны, я в ближайшее подвальное помещение прыгнул и лёг. До сих пор этот страх остался. Во время сна ко мне тоже лучше не прикасаться. Рефлекс срабатывает, и последствия могут быть всякие.
Эта война даже спустя 30 лет отзовётся эхом в его голове, когда после продолжительных мигреней периодически станут отниматься руки и ноги. Врачи найдут причину, но откажут ему в операции из–за срока давности травмы. И теперь уже навсегда, как память о службе в Афгане, у Жоныскали остался застрявший осколок в правом виске.
Кристина ВЕЙЦ,
evrika@evrika.kz
