В ожидании войны
Сериккали ТУРЕБЕКОВ был призван в армию в ноябре 1978-го. Его направили в Талды-Курганскую область.
Про далёкую азиатскую страну люди знали очень мало, и новости в официальных СМИ о перевороте в Кабуле большого интереса не вызывали. Поэтому 8 июня 1979-го, когда Сериккали отправили в город Кушка, что на границе с Афганом, никто из ребят не почувствовал неладное. Их больше волновала страшная жара в 48 градусов. Многие падали в обморок, медсанчасти были переполнены, и о грядущем интернациональном долге никто не задумывался. Хотя замполиты часто говорили о том, что нужно помочь братскому Афганистану, который хочет стать 16-ой республикой СССР, в борьбе с империалистическим агрессором
А в военной части 18 дней офицеры ждали часа Х. Вопрос о вводе войск был давно решён, и армия дожидалась приказа от правительства. Тяжёлая техника стояла у шлагбаума в полной готовности, а солдаты, ложась спать, готовились к тому, что в любую минуту будет объявлена тревога № 1. Наконец этот час настал.

Магнитофон из средневековья
В Афганистане тоже хорошо работала советская пропаганда. Это было видно сразу. Аулы, где пропагандисты успели обработать местных, встречали советских солдат радостно, как лучших друзей, а там, куда не доходили агитаторы из Союза, на наших ребят смотрели косо, настороженно, но особой агрессии пока не проявляли.
– Мне показалось, будто мы приехали из ХХ-го века в дремучее средневековье. Глиняные домики без электричества, топили печи сухой травой и кизяком, одежда – как в кино о древнем Востоке, – вспоминает Сериккали. – Люди пользовались «водопроводом», которому, наверное, не меньше тысячи лет. Особая система колодцев в пустыне. Зато в лавках продавались такие товары, которые в Союзе мы даже не видели. Помню, как мне попался крестьянин с осликом, зато на ишаке у него был роскошный японский магнитофон на батарейках. Такие в СССР были у единиц.

Здесь я и хан, и президент
От официальных властей простой народ был далеко. В далёких аулах земледельцы жили за счёт выращивания опийного мака. Больше на скудной земле ничего не росло. Скупщики опия сырца тут стали настоящими хозяевами. Именно от их капризов и зависело благополучие дехкан. Скупщик мог дать хорошую цену за сырьё, а мог и вообще не взять опий, поэтому слушались его беспрекословно. Зарабатывали наркодилеры невероятные для Афганистана деньги. По 3.000 долларов за сезон. Неудивительно, что торговцам не нравилось вмешательство СССР в их бизнес, и недовольных крестьян становилось всё больше.
Первые атаки на советские колонны больше напоминали разбойничьи налёты. Чаще всего горную дорогу заваливали камнями, а когда солдаты выходили из бронетранспортёров её расчищать, с гор начинался обстрел. Вооружены бандиты были совсем древним оружием, вроде английских ружей ХIХ-го века. Отбиться от них с помощью «калашей» особого труда не составляло, хотя ребята всё равно гибли под шальными пулями. Никакой тактики и стратегии у «горных духов» не было. Зато позже они стали действовать более профессионально. Ими явно кто-то руководил. Уже через год у афганцев находили современные японские рации, переносные системы ПВО, «стингеры» и прочие дорогие технические новинки, но из автоматов обе стороны предпочитали автомат Калашникова. Он лучше всего показал себя в суровых условиях.

Афган слезам не верит
Погода в Афгане была капризной. По ночам солдаты кутались в ватники и надевали ушанки, а днём изнывали от сумасшедшей жары.
Как это ни страшно, но к гибели товарищей ребята привыкли быстро. Война не терпит слёз и эмоций. Только вчера солдаты в буквальном смысле плакали, когда погибал их товарищ, с которым накануне шутили, мечтали о дембеле, делились куском хлеба, а сегодня в голове крутилась одна мысль – выжить самому.
Смерть подкрадывалась неожиданно, хотя многие ребята чувствовали, что этот их день будет последним. Как-то один парень чуть было не ослушался приказа. Он не хотел садиться в БТР. Никто не знает, что с ним случилось в дороге. В лагерь его привезли мёртвым.

Война, которой нет
Письма домой солдатам писать запрещали. Только полгода спустя переписку разрешили, но письма солдат тщательно вычитывались. Корреспонденция из дома приходила на адрес военной части в Ташкенте. Родители даже не знали, где служат их сыновья.
– Мой отец – участник войны, – говорит Сериккали. – Он не понаслышке знал, как действует армия в военных условиях. Несколько раз он приходил в военкомат, чтобы узнать, где служит его сын, но там постоянно отнекивались. Говорили, что на этот вопрос может ответить только старший по званию, которого в данный момент нет на месте. И тогда папа понял, что я в Афгане.
Открыто говорить о военной операции стали лишь в 1983-ем году. Когда же ребята возвращались домой, то в аэропортах и вокзалах штатские смотрели на них, как на сумасшедших, когда дембеля говорили о какой-то войне, ранениях, обстрелах. Лишь единицы, вспоминая о миссии советских солдат в Корее, Вьетнаме, Анголе, понимали, что где-то идёт война, в которой гибнут простые пацаны. Точно такие же, которые тут влюбляются, ходят в кино, интересуются джинсами и мотоциклами.

Трибунал из-за Корана
Советским солдатам в Афганистане было положено денежное довольствие. Многие копили эти копейки, чтобы привезти домой дефицитные товары. Хотя бы пару джинсов и модную куртку. Но покупки зачем-то изымали. Наверное, не хотели, чтобы ребята, щегольнув в импортных шмотках, лишний раз вспомнили Афган.
– У нас как-то случился большой скандал, – вспоминает Сериккали. – Один парень купил домой Коран. Даже не знаю, верующий он был, или просто понравилась книга. Коран был красивый, в дорогом переплёте, с красочными страницами. Так парня особисты долго пытали, зачем ему религиозная литература. Проверяли, пугали, чуть ли не трибуналом грозили. Коран, конечно, отобрали. После этого к покупкам мы стали относиться осторожнее.

vlad.k@evrika.kz

Фото из архива Сериккали ТУРЕБЕКОВА