В Актобе на две недели по «Программе академической мобильности» приехал известный французский историк Винсент Фурнио, уже не одно десятилетие занимающийся историей Центральной Азии. Учёный знает английский и русский языки, скромно утверждает, что может «немного читать» на турецком, персидском и фарси. 4 года Фурнио руководил институтом изучения Центральной Азии в Ташкенте и столько же лет преподавал в американском университете Висконсин – Мэдисон.
В нашем городе профессор читает лекции студентам исторического факультета Актюбинского регионального государственного университета и нашёл немного времени, чтобы пообщаться с корреспондентом «Эврики».

Историк, сын историка
– Родился я недалеко от Бордо, на юго-западе Франции, в деревне возле пещеры Ласко. Там обнаружены самые древние наскальные рисунки человека, – рассказывает профессор Фурнио. – Мой отец – очень известный во Франции специалист по истории Индокитая, доктор наук, профессор. Супруга Катрин Пужоль – тоже историк. Сейчас она – директор института стран Центральной Азии в Бишкеке. Этот центр был создан в 1993 году и первоначально находился в Ташкенте. В 1998-2002 годах мне довелось его возглавлять. А теперь, на протяжении четырёхгодичного времени, им руководит моя супруга.
Таких зарубежных центров у Франции 30. Они не создаются для пропаганды французского языка, как можно ошибочно предположить, а исключительно для изучения того региона, где находятся. Самый старый центр дислоцируется в Стамбуле, ему уже больше 100 лет. Самые молодые – те, что находятся на постсоветском пространстве. Они – мосты между коллегами, французскими и местными историками.
Живу и работаю в Париже, преподаю в Высшей школе социальных наук и параллельно занимаюсь исследованиями. Студентов, в обычном понимании этого слова, у меня нет, только докторанты. У меня занимаются немало итальянских аспирантов. Они приезжают в Париж, потому что в Италии историков, занимающихся Азией, мало. Им необходимо знать русский язык, а если интересуешься, например, Казахстаном, то и казахский. Согласитесь, это трудный путь.

Я русский бы выучил только за то…
– В системе школьного образования Франции так заведено, что ученики должны выучить 2 иностранных языка, – продолжает Винсент Фурнио. – Начальная ступень общеобразовательной школы занимает 5 лет, основная – последующие 7. Начиная обучение в основной школе, ученики приступают к изучению иностранного языка. Спустя 2 года начинают учить ещё один. Почти все выбирают английский и испанский. Я тоже вместе со всеми начал изучать английский язык, затем – русский.
Наша группа была относительно небольшой – 10-12 человек. Одним из преподавателей русского языка была болгарка-эмигрантка. Она так ненавидела Советский Союз! Это было так сильно и дивно.
В армии я помню одного своего сослуживца-француза, предки которого были родом из России, дворянского происхождения. Он хорошо знал русский язык, и мы с ним на нём разговаривали.
Когда я был уже магистрантом, то узнал о существовании некой договорённости между министерствами иностранных дел Франции и Советского Союза о возможности французским учёным поехать в СССР на стажировку по исследованиям. Я подал заявку и оказался единственным историком. И получил разрешение. Так, в 1980 году я 10 месяцев жил в Ленинграде. После Ленинграда я уже окончательно стал заниматься Центральной Азией, читать литературу на русском языке.

5 республик, 5 сестёр
– Сейчас в истории Центральной Азии меня интересуют 2 направления: 18 век и годы с 1945-го до распада Советского Союза. И именно через призму развития общества, общественных наук и культурной памяти в 5 республиках. Это я исследую. Мною написана монография и сдана в издательство. Надеюсь, она выйдет до конца года, а после будет переведена и на русский язык.
К примеру, мне представляется небезынтересной тема коренизации в национальных республиках, предпринятая в советское время. Тогда была дана команда переводить документооборот на национальные языки республик, разбавлять госаппарат местными кадрами коренных национальностей. Поначалу это делалось формально. Например, в обкоме партии увольняли русских техничек и вместо них набирали национальные кадры. После «большого террора» Сталин упразднил эту политику.

Не только Россия
– Французские советологи изучают, преимущественно, историю России, но не изучают историю республик. Такой москвоцентризм получается. Учебник «История стран СНГ» на 80% посвящён России. А я хочу показать, что территория Советского Союза – одно социальное и культурное пространство. Хочу показать регион Центральной Азии как один исторический блок. Допустим, я никогда не был на Кавказе. Но когда дома удаётся посмотреть франко-германский фильм, то вижу для себя много знакомого.
Тем не менее советские книги есть во Франции. Парижские библиотеки очень хорошие. Там, конечно, присутствует не вся советская литература, но очень многое, все классические советские монографии. Особый интерес для меня, как исследователя, представляют справочники по народному хозяйству республик, которые издавались ежегодно. Я даже нашёл «Народное хозяйство Самаркандской области за 1962 год». Как эта книга попала в Париж? Но ведь попала же!