«Три дня меня били свои…»
6 февраля 2019 года. №5
Серик САРТАЕВ до последнего скрывал от родных, что служит в Афганистане. Его выдала «похоронка», по ошибке отправленная командованием части родителям солдата.
Отказаться никто не мог
Серик Сартаев был призван в армию в 1986 году. К этому времени парень через военкомат уже отучился на водителя, связиста и радиста, поэтому, когда в военкомате спросили, есть ли из присутствующих представители этих профессий, он подошёл по 3 пунктам. Его собирались отправить в алма-атинский полк связи. Однако из-за отсутствия корочек на руках из этой группы его исключили и направили в другую.
– Помню, что только у нас (будущих «афганцев») было построение и перекличка. У старшего по званию в руках были наши медкнижки, а на них – штампы: «Годен в ограниченный контингент советских войск в Афганистане». Тогда же и узнал, куда поеду служить. Было страшно, но отказаться никто не мог. В то время откосить от армии – позор!
Обучение Серик проходил в туркменском городе Иолотань. К этому времени срок подготовки уже увеличили до 4-х месяцев. Высшее командование учло все прошлые ошибки, и теперь ребят учили вести бои не только в пустынной, но и горной местностях. К тому же, за 4 месяца там можно было полностью адаптироваться к жаркому климату, аналогичному афганскому. Обучение было как практическим, так и теоретическим. В учебке всем новобранцам раздавали специальные памятки. Брошюра содержала в себе общую информацию о стране, небольшой словарь и свод правил о том, как вести себя с местными с учётом их менталитета, и прочие рекомендации, касающиеся бытовых и военных условий пребывания в чужой стране.
Письмо с ошибкой
В те годы то, что в Афганистане ведутся ожесточённые бои и умирают наши солдаты, уже не было секретом, поэтому, когда новобранцев перед отправкой отпустили на ночь домой, будущий воин-интернационалист Сартаев заверил родных, что отправляется на службу в Монголию.
Находясь в учебке, Серик часто отправлял письма домой. Из Афгана весточек от сына стало меньше – времени и сил не хватало. Да и не хотелось, чтобы твои мысли были прочитаны перед всей ротой.
– Отдел цензуры у нас хорошо работал, проверяли конверты, перечитывали все письма. Были случаи, когда солдаты, только прибывшие, описывали в письмах то, чего они пока вообще не видели и не знали. Преувеличивали своё геройство, мягко говоря. Нам на построении потом вслух зачитывали эти сказки и смеялись над ними.
Серик же до последнего не собирался говорить родным о своём местоположении, если бы не одна случайная ошибка. Перепутав данные солдат, в его отчий дом направили извещение о том, что сын, выполняя боевое задание, погиб. Позже отец расскажет ему, как ежедневно с замиранием сердца ходил на вокзал встречать своего первенца в цинковом гробу, но тело так и не доставляли. Горечь потери сменилась неописуемой радостью после получения очередного письма, написанного до боли знакомым почерком с более поздней датой, чем в «похоронке».
На первом месте жизнь, потом – устав
Рядовой Сартаев по распределению попал в мотострелковые войска на место водителя БТР. Служба проходила в провинции Кундуз. В каждой воинской части были свои законы. В этой новеньких ребят не бросали сразу в гущу событий, а давали пару дней на адаптацию и знакомство с местностью. Новобранцы-водители первое время всегда были под присмотром старшего водителя батальона. Он их натаскивал, готовя таким образом себе замену, и отчитывался перед командиром об успехах. Несмотря на свод всех правил, прописанных в уставе о том, как жить и действовать в условиях повышенной опасности, солдаты и офицеры иногда отклонялись от них. Ведь в действительности соблюдать все предписания было невозможно, а иногда и опасно для жизни. Солдаты делали всё, чтобы обезопасить себя: из старых палаток шили себе разгрузочные жилеты с большим количеством карманов, что было не по уставу. Отправляясь на операцию, внутри БТР сидели только 2 человека, а не вся группа, как было предписано. Оставшаяся часть группы сидела на крыше машины – в случае подрыва те, кто наверху, с большей вероятностью оставались в живых.
– В батальоне между солдатами и старшими были доверительные отношения, обо всём можно было договориться и решить проблему спокойно. Совсем другой разговор был с нашими особистами. Они ни с кем не церемонились. Однажды попал к ним. С моего БТР, якобы, кто-то вел переговоры на таджикском с моджахедами. 3 дня меня прессовали: били и допрашивали. В итоге выяснили, что я никак к этому не причастен, да и таджикского языка точно не знаю. Отпустили. Хуже, чем особисты, врага себе не нажить. Лучше им не попадаться.
Звуки войны
Самым запоминающимся на войне, а потом и пугающим на гражданке, была тишина. Признак тревоги и надвигающегося боя. Понятие «Беспокоящий огонь» был гарантией того, что всё хорошо и спокойно. Часовые с интервалом в несколько минут обязаны были подавать голос, рассчитываясь на первый-второй, и стрелять в воздух. Если кто-то не откликался, звучало 3 коротких выстрела в воздух, и рота по тревоге занимала боевые позиции в течение одной минуты. В армии неспроста парней тренируют сбором за 45 секунд. Любой побывавший на войне подтвердит, что там, в горячей точке, каждая потерянная секунда и невнимательность может стоить жизни многих ребят.
Наученные ошибками прошлых призывов, в части, где служил Сартаев, никто не выпускал из рук оружие и никак не контактировал с местным населением.
– Мы никогда ничего у них не брали, даже воду из колодцев в кишлаках. Своими продуктами иногда делились. Местные приходили иной раз с детьми, тушёнки им дадим – и прогоняем. Кто знает, что у него в голове, и кто он на самом деле. Знали только то, что если в чёрной чалме, значит, самый опасный – наёмный убийца.
К тому же, моджахеды зачастую пользовались различными способами деморализации: забирали убитых в бою советских солдат, сажали их на кол или расчленяли, и потом подкидывали в мешках в подразделения или во время прохода колонны.
Простые радости солдатской жизни
С годами солдаты приспосабливались к любым лишениям на войне, находили альтернативу и передавали лайфхаки следующему призыву. Так, к примеру, вместо обычной воды у солдат во фляжках зачастую был самодельный напиток под названием «Колючка». Ребята набирали в ручьях воду, срывали местные травы и привозили на кухню. Готовый напиток приобретал ярко-зелёный цвет, мятный запах и неописуемый вкус, полюбившийся многим солдатам.
Сохраняли воду прохладной под палящем солнцем в 50-градусную жару тоже довольно необычным способом. Фляжку с напитком клали в холодную баклажку с водой и обматывали мокрым полотенцем. Главное в этом способе – не давать просохнуть полотенцу, тогда и вода не превратится в кипяток.
– У нас сейчас как? 30 градусов летом – и все уже умирают от жары. А я всегда вспоминаю, как на службе часовой по утрам кричал: «Ребят, сегодня 48!» – и мы радовались, что наконец прохладно будет, – смеётся Серик.
В сохранении здоровья ребята тоже пользовались тем, что всегда есть под рукой. Первым помощником от проблем с желудком был обыкновенный чеснок, с которым можно было избежать гастрита и язвы. А тоску по дому сбивали обычным советским спиртным. Никакие бренди, виски и прочие импортные напитки, коих и не видели в Советском Союзе, не радовали души ребят так, как обычная русская водка или самогон.
– Бывало, кому-нибудь из солдат придёт извещение, что мать или отец умерли, в отпуск ведь никого даже по такому случаю не отпускали. Мы, чтоб как-то поддержать сослуживца, накрывали стол, а вертолётчиков просили водку привезти.
Боевое братство годам неподвластно
Афганистан до сих пор тревожит их сон и бередит старые раны. Наверное, поэтому так дороги для ветеранов их встречи и старые боевые товарищи, которые спустя много лет находят контакты друг друга и поддерживают общение даже за тысячи километров. Прошедшие десятилетия никак не сказываются на их дружбе. Те, кто не понаслышке знает обо всех ужасах военной службы, способен оказать любую помощь тому, кто был в Афгане и сам порой нуждается в поддержке. Боевое братство с участниками локальных войн есть в каждой стране постсоветского пространства. Для каждого из них встреча с воином-интернационалистом не просто память, а дело чести и долг: вспомнить прошлое, помянуть тех, кто не вернулся с той войны или ушёл уже в наше время, и разделить обыкновенные радости мирной жизни.
– Я всегда говорю, что ни о чем не жалею, наоборот, благодарен судьбе за то, что моя служба прошла именно в Афганистане. Благодарен хотя бы за то, что теперь я с семьёй могу поехать в любую точку мира, и меня везде встретят, накормят, напоят, дадут ночлег и окажут любую помощь такие же «афганцы», как и я. Неважно, знакомы мы или видимся впервые.
Серик Сартаев был призван в армию в 1986 году. К этому времени парень через военкомат уже отучился на водителя, связиста и радиста, поэтому, когда в военкомате спросили, есть ли из присутствующих представители этих профессий, он подошёл по 3 пунктам. Его собирались отправить в алма-атинский полк связи. Однако из-за отсутствия корочек на руках из этой группы его исключили и направили в другую.
– Помню, что только у нас (будущих «афганцев») было построение и перекличка. У старшего по званию в руках были наши медкнижки, а на них – штампы: «Годен в ограниченный контингент советских войск в Афганистане». Тогда же и узнал, куда поеду служить. Было страшно, но отказаться никто не мог. В то время откосить от армии – позор!
Обучение Серик проходил в туркменском городе Иолотань. К этому времени срок подготовки уже увеличили до 4-х месяцев. Высшее командование учло все прошлые ошибки, и теперь ребят учили вести бои не только в пустынной, но и горной местностях. К тому же, за 4 месяца там можно было полностью адаптироваться к жаркому климату, аналогичному афганскому. Обучение было как практическим, так и теоретическим. В учебке всем новобранцам раздавали специальные памятки. Брошюра содержала в себе общую информацию о стране, небольшой словарь и свод правил о том, как вести себя с местными с учётом их менталитета, и прочие рекомендации, касающиеся бытовых и военных условий пребывания в чужой стране.
Письмо с ошибкой
В те годы то, что в Афганистане ведутся ожесточённые бои и умирают наши солдаты, уже не было секретом, поэтому, когда новобранцев перед отправкой отпустили на ночь домой, будущий воин-интернационалист Сартаев заверил родных, что отправляется на службу в Монголию.
Находясь в учебке, Серик часто отправлял письма домой. Из Афгана весточек от сына стало меньше – времени и сил не хватало. Да и не хотелось, чтобы твои мысли были прочитаны перед всей ротой.
– Отдел цензуры у нас хорошо работал, проверяли конверты, перечитывали все письма. Были случаи, когда солдаты, только прибывшие, описывали в письмах то, чего они пока вообще не видели и не знали. Преувеличивали своё геройство, мягко говоря. Нам на построении потом вслух зачитывали эти сказки и смеялись над ними.
Серик же до последнего не собирался говорить родным о своём местоположении, если бы не одна случайная ошибка. Перепутав данные солдат, в его отчий дом направили извещение о том, что сын, выполняя боевое задание, погиб. Позже отец расскажет ему, как ежедневно с замиранием сердца ходил на вокзал встречать своего первенца в цинковом гробу, но тело так и не доставляли. Горечь потери сменилась неописуемой радостью после получения очередного письма, написанного до боли знакомым почерком с более поздней датой, чем в «похоронке».
На первом месте жизнь, потом – устав
Рядовой Сартаев по распределению попал в мотострелковые войска на место водителя БТР. Служба проходила в провинции Кундуз. В каждой воинской части были свои законы. В этой новеньких ребят не бросали сразу в гущу событий, а давали пару дней на адаптацию и знакомство с местностью. Новобранцы-водители первое время всегда были под присмотром старшего водителя батальона. Он их натаскивал, готовя таким образом себе замену, и отчитывался перед командиром об успехах. Несмотря на свод всех правил, прописанных в уставе о том, как жить и действовать в условиях повышенной опасности, солдаты и офицеры иногда отклонялись от них. Ведь в действительности соблюдать все предписания было невозможно, а иногда и опасно для жизни. Солдаты делали всё, чтобы обезопасить себя: из старых палаток шили себе разгрузочные жилеты с большим количеством карманов, что было не по уставу. Отправляясь на операцию, внутри БТР сидели только 2 человека, а не вся группа, как было предписано. Оставшаяся часть группы сидела на крыше машины – в случае подрыва те, кто наверху, с большей вероятностью оставались в живых.
– В батальоне между солдатами и старшими были доверительные отношения, обо всём можно было договориться и решить проблему спокойно. Совсем другой разговор был с нашими особистами. Они ни с кем не церемонились. Однажды попал к ним. С моего БТР, якобы, кто-то вел переговоры на таджикском с моджахедами. 3 дня меня прессовали: били и допрашивали. В итоге выяснили, что я никак к этому не причастен, да и таджикского языка точно не знаю. Отпустили. Хуже, чем особисты, врага себе не нажить. Лучше им не попадаться.
Звуки войны
Самым запоминающимся на войне, а потом и пугающим на гражданке, была тишина. Признак тревоги и надвигающегося боя. Понятие «Беспокоящий огонь» был гарантией того, что всё хорошо и спокойно. Часовые с интервалом в несколько минут обязаны были подавать голос, рассчитываясь на первый-второй, и стрелять в воздух. Если кто-то не откликался, звучало 3 коротких выстрела в воздух, и рота по тревоге занимала боевые позиции в течение одной минуты. В армии неспроста парней тренируют сбором за 45 секунд. Любой побывавший на войне подтвердит, что там, в горячей точке, каждая потерянная секунда и невнимательность может стоить жизни многих ребят.
Наученные ошибками прошлых призывов, в части, где служил Сартаев, никто не выпускал из рук оружие и никак не контактировал с местным населением.
– Мы никогда ничего у них не брали, даже воду из колодцев в кишлаках. Своими продуктами иногда делились. Местные приходили иной раз с детьми, тушёнки им дадим – и прогоняем. Кто знает, что у него в голове, и кто он на самом деле. Знали только то, что если в чёрной чалме, значит, самый опасный – наёмный убийца.
К тому же, моджахеды зачастую пользовались различными способами деморализации: забирали убитых в бою советских солдат, сажали их на кол или расчленяли, и потом подкидывали в мешках в подразделения или во время прохода колонны.
Простые радости солдатской жизни
С годами солдаты приспосабливались к любым лишениям на войне, находили альтернативу и передавали лайфхаки следующему призыву. Так, к примеру, вместо обычной воды у солдат во фляжках зачастую был самодельный напиток под названием «Колючка». Ребята набирали в ручьях воду, срывали местные травы и привозили на кухню. Готовый напиток приобретал ярко-зелёный цвет, мятный запах и неописуемый вкус, полюбившийся многим солдатам.
Сохраняли воду прохладной под палящем солнцем в 50-градусную жару тоже довольно необычным способом. Фляжку с напитком клали в холодную баклажку с водой и обматывали мокрым полотенцем. Главное в этом способе – не давать просохнуть полотенцу, тогда и вода не превратится в кипяток.
– У нас сейчас как? 30 градусов летом – и все уже умирают от жары. А я всегда вспоминаю, как на службе часовой по утрам кричал: «Ребят, сегодня 48!» – и мы радовались, что наконец прохладно будет, – смеётся Серик.
В сохранении здоровья ребята тоже пользовались тем, что всегда есть под рукой. Первым помощником от проблем с желудком был обыкновенный чеснок, с которым можно было избежать гастрита и язвы. А тоску по дому сбивали обычным советским спиртным. Никакие бренди, виски и прочие импортные напитки, коих и не видели в Советском Союзе, не радовали души ребят так, как обычная русская водка или самогон.
– Бывало, кому-нибудь из солдат придёт извещение, что мать или отец умерли, в отпуск ведь никого даже по такому случаю не отпускали. Мы, чтоб как-то поддержать сослуживца, накрывали стол, а вертолётчиков просили водку привезти.
Боевое братство годам неподвластно
Афганистан до сих пор тревожит их сон и бередит старые раны. Наверное, поэтому так дороги для ветеранов их встречи и старые боевые товарищи, которые спустя много лет находят контакты друг друга и поддерживают общение даже за тысячи километров. Прошедшие десятилетия никак не сказываются на их дружбе. Те, кто не понаслышке знает обо всех ужасах военной службы, способен оказать любую помощь тому, кто был в Афгане и сам порой нуждается в поддержке. Боевое братство с участниками локальных войн есть в каждой стране постсоветского пространства. Для каждого из них встреча с воином-интернационалистом не просто память, а дело чести и долг: вспомнить прошлое, помянуть тех, кто не вернулся с той войны или ушёл уже в наше время, и разделить обыкновенные радости мирной жизни.
– Я всегда говорю, что ни о чем не жалею, наоборот, благодарен судьбе за то, что моя служба прошла именно в Афганистане. Благодарен хотя бы за то, что теперь я с семьёй могу поехать в любую точку мира, и меня везде встретят, накормят, напоят, дадут ночлег и окажут любую помощь такие же «афганцы», как и я. Неважно, знакомы мы или видимся впервые.
Кристина ВЕЙЦ,
evrika@evrika.kz
