Смерти вопреки
18 февраля 2015 года. №7
Фёдор БАКУМЕНКО своими глазами видел падение рейхстага, а после отмечал День Победы с Егоровым и Кантарией. Его считали счастливчиком – не брали пули, он спасся из тонущей лодки и выбрался из горящего блиндажа. Так вышло, что в этом году 93–летний актюбинский ветеран войны отмечает свой юбилей.
Бакуменко Фёдор Михайлович (93 года)
І Беларусский фронт, пехота
В небольшой квартирке, где проживает ветеран войны Фёдор Бакуменко, обычно тихо. Изредка тишину нарушает попугай Кеша, да бой часов каждый час. Не любит пенсионер суету и шум, говорит, что за военные годы на всю жизнь наслушался гул пикирующих самолётов, лязг гусениц танков, выстрелы из арторудий и автоматные очереди.
ГДЕ ТЫ, ПАПА?
В начале прошлого века семейство Бакуменко в поисках лучшей жизни переехало из Украины в Хобдинский район Актюбинской области. Жители Астрахановки приняли новосёлов хорошо, кто–то помогал добрым словом, некоторые делились одеждой и едой. Постепенно жизнь переселенцев начала налаживаться: отец и дед Бакуменко работали в поле, благо, украинцы оказались работящими.
Беда пришла оттуда, откуда не ждали – в 1929 году расстреляли главу семейства. Для семилетнего Фёдора это событие стало настоящим испытанием, деда в семье любили все, и его потеря стала трагедией. Спустя три года от постоянных переживаний скончалась мама мальчишки. А в 1937 году он и вовсе остался круглым сиротой: Михаила Бакуменко арестовали сотрудники НКВД и обвинили в измене Родине.
– О судьбе своего отца не знаю до сих пор, тяжело это – не знать о том, где твои самые родные и близкие люди. Тяжело жить среди тех, кто волком смотрит на тебя. Клеймо сына и внука врагов народа преследовало меня вплоть до 1953 года, – вспоминает Фёдор Михайлович.
Окончив всего четыре класса общеобразовательной школы, парень пошёл работать. Труд на поле спорился, к своим 15 годам молодой человек в совершенстве освоил трактора.
В начале прошлого века семейство Бакуменко в поисках лучшей жизни переехало из Украины в Хобдинский район Актюбинской области. Жители Астрахановки приняли новосёлов хорошо, кто–то помогал добрым словом, некоторые делились одеждой и едой. Постепенно жизнь переселенцев начала налаживаться: отец и дед Бакуменко работали в поле, благо, украинцы оказались работящими.
Беда пришла оттуда, откуда не ждали – в 1929 году расстреляли главу семейства. Для семилетнего Фёдора это событие стало настоящим испытанием, деда в семье любили все, и его потеря стала трагедией. Спустя три года от постоянных переживаний скончалась мама мальчишки. А в 1937 году он и вовсе остался круглым сиротой: Михаила Бакуменко арестовали сотрудники НКВД и обвинили в измене Родине.
– О судьбе своего отца не знаю до сих пор, тяжело это – не знать о том, где твои самые родные и близкие люди. Тяжело жить среди тех, кто волком смотрит на тебя. Клеймо сына и внука врагов народа преследовало меня вплоть до 1953 года, – вспоминает Фёдор Михайлович.
Окончив всего четыре класса общеобразовательной школы, парень пошёл работать. Труд на поле спорился, к своим 15 годам молодой человек в совершенстве освоил трактора.
УЧИСЬ ВОЕВАТЬ
Весть о начале войны застала Фёдора Бакуменко в поле. Однако на фронт он попал не сразу. Возможная причина кроется в том, что в военкомате опасались, ведь неизвестно, как поведёт себя сын и внук врагов народа на поле боя. А может, тогдашнее руководство страны не хотело бросать на передовую необученных людей? Простого крестьянского парня отправили на обучение военному делу в Оренбург, где располагался 365–й запасной стрелковый полк. Здесь новобранцам показывали, как рыть окопы, строить доты и дзоты а также обращаться с оружием. После двух–трёх месяцев обучения, а иногда и меньше, красноармейцев направляли на пополнение фронтовых частей.
– Я был далёк от военных дел, было непросто перестраиваться, но мы старались. Каждый день смотрели на карту военных действий, читали сводки «Совинфорбюро», ребята рвались на фронт… – говорит ветеран.
ЖИВ И ЛАДНО
После окончания учёбы нашего земляка вместе с сотнями молодых бойцов отправили в так называемых «телятниках» в Новосибирскую область, однако до места своего назначения – в 380–ую стрелковую дивизию – Фёдор Михайлович не добрался. Состав разбомбили немецкие самолёты, выживших штурмовики расстреливали из пулемётов. Сразу же погибли несколько десятков человек. Выбравшись из горящего вагона, Бакуменко бросился в близлежащий лес.
– Из сотен молодых бойцов в живых остались пара десятков. Таким вот и было моё боевое крещение, – вздыхает ветеран.
После окончания учёбы нашего земляка вместе с сотнями молодых бойцов отправили в так называемых «телятниках» в Новосибирскую область, однако до места своего назначения – в 380–ую стрелковую дивизию – Фёдор Михайлович не добрался. Состав разбомбили немецкие самолёты, выживших штурмовики расстреливали из пулемётов. Сразу же погибли несколько десятков человек. Выбравшись из горящего вагона, Бакуменко бросился в близлежащий лес.
– Из сотен молодых бойцов в живых остались пара десятков. Таким вот и было моё боевое крещение, – вздыхает ветеран.
СМЕРТИ БЫЛ БЫ РАД
Попав в расположение 380–й стрелковой дивизии (будущая Орловская Краснознамённая), рядовой Бакуменко освоил артиллерийские орудия. Небольшие столкновения с противником только закаляли характер бойцов, в крупные же бои воинское формирование пока не вступало: Верховный Главнокомандующий берёг силы и тренировал резервистов.
5 августа 1943 года усилиями 380–й стрелковой дивизии были освобождены Орёл и Белгород. За это наиболее отличившихся освободителей наградили медалью «За отвагу». Среди них был и красноармеец Бакуменко.
– Было страшно, залпы орудий, грохот, земля тряслась под ногами… И тот приказ: ни шагу назад. Когда видел обезображенные трупы своих сослуживцев, тех, с кем ещё пару дней назад делил котелок с едой, то сердце сжималось. Было страшно? Было. Часто просил смерть забрать меня скорее… – признаётся Фёдор Михайлович.
Попав в расположение 380–й стрелковой дивизии (будущая Орловская Краснознамённая), рядовой Бакуменко освоил артиллерийские орудия. Небольшие столкновения с противником только закаляли характер бойцов, в крупные же бои воинское формирование пока не вступало: Верховный Главнокомандующий берёг силы и тренировал резервистов.
5 августа 1943 года усилиями 380–й стрелковой дивизии были освобождены Орёл и Белгород. За это наиболее отличившихся освободителей наградили медалью «За отвагу». Среди них был и красноармеец Бакуменко.
– Было страшно, залпы орудий, грохот, земля тряслась под ногами… И тот приказ: ни шагу назад. Когда видел обезображенные трупы своих сослуживцев, тех, с кем ещё пару дней назад делил котелок с едой, то сердце сжималось. Было страшно? Было. Часто просил смерть забрать меня скорее… – признаётся Фёдор Михайлович.
ЕЩЁ НЕ ВРЕМЯ
Но смерть упорно обходила молодого бойца стороной: за два года боевых действий ни одного ранения. Дивизия, где служил Бакуменко района, считалась одной из образцовых. Именно «орловские солдаты» форсировали Днепр, именно они прорвали две оборонительные полосы немцев, именно они освободили Могилёв.
При обороне реки Проня Фёдора Михайловича контузило, а осколок от снаряда задел ногу. Месяц ушёл на восстановление здоровья, и снова в бой. На этот раз в составе 1–го Белорусского фронта.
– Болеть – это не для меня. Чтобы не терять время, освоил радиоэлектронное оборудование. Меня всю жизнь тянуло в небо, думал, что после госпиталя распределят поближе к самолётам. Но вышло иначе... – вспоминает ветеран.
Молодого радиста направляют в 150–ю стрелковую дивизию, где до конца войны он служит в качестве батальонного и полкового радиста.
Но смерть упорно обходила молодого бойца стороной: за два года боевых действий ни одного ранения. Дивизия, где служил Бакуменко района, считалась одной из образцовых. Именно «орловские солдаты» форсировали Днепр, именно они прорвали две оборонительные полосы немцев, именно они освободили Могилёв.
При обороне реки Проня Фёдора Михайловича контузило, а осколок от снаряда задел ногу. Месяц ушёл на восстановление здоровья, и снова в бой. На этот раз в составе 1–го Белорусского фронта.
– Болеть – это не для меня. Чтобы не терять время, освоил радиоэлектронное оборудование. Меня всю жизнь тянуло в небо, думал, что после госпиталя распределят поближе к самолётам. Но вышло иначе... – вспоминает ветеран.
Молодого радиста направляют в 150–ю стрелковую дивизию, где до конца войны он служит в качестве батальонного и полкового радиста.
ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ
– Когда пошли в атаку на Барановичи, то, как обычно, передавал сообщения командующего полком расчётам орудий. Немцы нас накрыли плотным огнём, снаряды сотнями сыпались на наши позиции, несколькими снарядами убило заряжающего и наводчика на нашей 76–мм дивизионной пушке. Смотрю, на нас идут несколько танков и не меньше сотни немцев, оставил рацию, подбежал к орудию и начал стрелять по позициям врага. Выпустил около полусотни снарядов, а когда и они закончились, то стал стрелять из пулемёта по фашистам, – рассказывает Бакуменко.
Сколько фашистов полегло от руки нашего ветерана, неизвестно. Очнулся Фёдор Михайлович в окружении своих полковых сослуживцев. До позиции Бакуменко враги не дошли… За этот подвиг радист получил вторую медаль «За отвагу».
СЛОВНО ЗАГОВОРЁННЫЙ
Сержант Бакуменко не любит вспоминать события тех дней.
– Тяжело было, но справились, сдюжили. Мне по–хорошему завидовали. Когда мы реку форсировали, то один из немецких снарядов попал в блиндаж, где отдыхали уставшие бойцы. Мы едва успели выбраться. И пули меня не брали, и в пожаре я спасся, – слегка улыбается защитник Родины.
Вспоминает Фёдор Михайлович и переправу через Одер. Под покровом ночи на амфибиях и понтонах советские войска переправлялись на берег, который ещё занимали вражеские части. Под утро налетели немецкие самолёты и начали бомбить.
– Я видел, как бомбы попадали прямо в лодки, и гибли люди. Меня могла постигнуть и их участь… Снаряд попал и в нашу амфибию. Еле–еле успел сбросить рацию и доплыл до берега.
После этого случая удачливого радиста направили в легендарный 756–й стрелковый полк, бойцы которого в мае 1945 года брали рейхстаг.
Сержант Бакуменко не любит вспоминать события тех дней.
– Тяжело было, но справились, сдюжили. Мне по–хорошему завидовали. Когда мы реку форсировали, то один из немецких снарядов попал в блиндаж, где отдыхали уставшие бойцы. Мы едва успели выбраться. И пули меня не брали, и в пожаре я спасся, – слегка улыбается защитник Родины.
Вспоминает Фёдор Михайлович и переправу через Одер. Под покровом ночи на амфибиях и понтонах советские войска переправлялись на берег, который ещё занимали вражеские части. Под утро налетели немецкие самолёты и начали бомбить.
– Я видел, как бомбы попадали прямо в лодки, и гибли люди. Меня могла постигнуть и их участь… Снаряд попал и в нашу амфибию. Еле–еле успел сбросить рацию и доплыл до берега.
После этого случая удачливого радиста направили в легендарный 756–й стрелковый полк, бойцы которого в мае 1945 года брали рейхстаг.
В ВОЗДУХЕ ПАХЛО ПОБЕДОЙ
Берлин встретил советских освободителей хмурыми тучами и постоянной стрельбой. На штурм сердца Германии были брошены лучшие военные силы СССР. Боевая задача полка на 29 апреля была ясной: во взаимодействии с 674–м и 380–м полками захватить дом Гиммлера и рейхстаг. Ворваться в первое из зданий удалось только после основательной обработки его артиллерией. Первым в дом Гиммлера проник батальон Давыдова (674–й стрелковый полк), а к часу дня через пролом в стене в него ворвался и батальон Неустроева. Общими усилиями к 3 часам 30 апреля здание было взято. Части корпуса, и 756–й полк в частности, могли приступить к подготовке штурма рейхстага — до него оставалось около 300 метров.
– Мы тогда не смотрели на красоты, дома были для нас средством для укрепления и защиты. Поскорее хотелось закончить эту проклятую войну. Так получилось, что после захвата дома Гиммлера меня направили осуществлять радиосвязь именно туда. Пока из подвалов выводили пленных офицеров, я наладил связь, – говорит Бакуменко. – Уже тогда в воздухе чувствовался запах победы.
Один из заключительных штурмов рейхстага возглавил старший сержант Ильи Съянов. Он построил своё подразделение в одной из комнат дома Гиммлера:
– Может быть, многие из нас сложат сегодня свои головы. Но за что? За наше радостное советское житьё, за ещё более светлое будущее, за честь, свободу и независимость Отечества. Бой предстоит тяжёлый, вы это знаете, но это последний бой, и слава победителей в нынешнем бою не померкнет в веках. Так выполним же до конца свой долг, первыми ворвёмся в этот проклятый рейхстаг и доканаем фашистского зверя в его логове.
Тот момент, когда над рейстагом взвился алый советский флаг, Бакуменко видел своими собственными глазами.
– Много раз ставилось под сомнение, что его установили Егоров и Кантария. Не верьте домыслам! Они получили Героев заслуженно.
Много раз сержант Фёдор Бакуменко пожимал руку Егорову и Кантарии, много раз наш земляк беседовал с ними и никогда не замечал за своими сослуживцами хотя бы капли лишней гордости.
Берлин встретил советских освободителей хмурыми тучами и постоянной стрельбой. На штурм сердца Германии были брошены лучшие военные силы СССР. Боевая задача полка на 29 апреля была ясной: во взаимодействии с 674–м и 380–м полками захватить дом Гиммлера и рейхстаг. Ворваться в первое из зданий удалось только после основательной обработки его артиллерией. Первым в дом Гиммлера проник батальон Давыдова (674–й стрелковый полк), а к часу дня через пролом в стене в него ворвался и батальон Неустроева. Общими усилиями к 3 часам 30 апреля здание было взято. Части корпуса, и 756–й полк в частности, могли приступить к подготовке штурма рейхстага — до него оставалось около 300 метров.
– Мы тогда не смотрели на красоты, дома были для нас средством для укрепления и защиты. Поскорее хотелось закончить эту проклятую войну. Так получилось, что после захвата дома Гиммлера меня направили осуществлять радиосвязь именно туда. Пока из подвалов выводили пленных офицеров, я наладил связь, – говорит Бакуменко. – Уже тогда в воздухе чувствовался запах победы.
Один из заключительных штурмов рейхстага возглавил старший сержант Ильи Съянов. Он построил своё подразделение в одной из комнат дома Гиммлера:
– Может быть, многие из нас сложат сегодня свои головы. Но за что? За наше радостное советское житьё, за ещё более светлое будущее, за честь, свободу и независимость Отечества. Бой предстоит тяжёлый, вы это знаете, но это последний бой, и слава победителей в нынешнем бою не померкнет в веках. Так выполним же до конца свой долг, первыми ворвёмся в этот проклятый рейхстаг и доканаем фашистского зверя в его логове.
Тот момент, когда над рейстагом взвился алый советский флаг, Бакуменко видел своими собственными глазами.
– Много раз ставилось под сомнение, что его установили Егоров и Кантария. Не верьте домыслам! Они получили Героев заслуженно.
Много раз сержант Фёдор Бакуменко пожимал руку Егорову и Кантарии, много раз наш земляк беседовал с ними и никогда не замечал за своими сослуживцами хотя бы капли лишней гордости.
ДВА ОСОБЫХ ДНЯ
Два года Фёдор Михайлович ещё служил в Берлине, а потом уволился и уехал в родную Астрахановку. Здесь он познакомился со своей будущей супругой. Надо было начинать жить заново, хоть это и было тяжело. Много ночей сержант не мог нормально уснуть. Потом стал работать на тракторе, комбайне, а на пенсию вышел в качестве начальника механизированного отряда МТС в родном селе.
9 мая для Фёдора Бакуменко – не простой день.
– Это мой второй день рождения. Так что – 1–го января отметил 93 года, а 9–го мая мне исполнится 70 – юбилей, – смеётся ветеран войны. – В тот победный день мы с товарищами стреляли в воздух, плакали, а потом за столом пообещали друг другу, что именно эта дата и станет для всех памятной, которую мы не в силах забыть.
Два года Фёдор Михайлович ещё служил в Берлине, а потом уволился и уехал в родную Астрахановку. Здесь он познакомился со своей будущей супругой. Надо было начинать жить заново, хоть это и было тяжело. Много ночей сержант не мог нормально уснуть. Потом стал работать на тракторе, комбайне, а на пенсию вышел в качестве начальника механизированного отряда МТС в родном селе.
9 мая для Фёдора Бакуменко – не простой день.
– Это мой второй день рождения. Так что – 1–го января отметил 93 года, а 9–го мая мне исполнится 70 – юбилей, – смеётся ветеран войны. – В тот победный день мы с товарищами стреляли в воздух, плакали, а потом за столом пообещали друг другу, что именно эта дата и станет для всех памятной, которую мы не в силах забыть.
Дмитрий ШИНКАРЕНКО,
