Она знала, где захоронили Абилкайыр хана
25 ноября 2020 года. №46
Не стало крупнейшего казахстанского историка Ирины ЕРОФЕЕВОЙ.
Ирина Викторовна – крупнейший исследователь биографий казахских правителей средневековья и самый цитируемый за рубежом казахстанский историк. В минувшее воскресенье её не стало.
«Эврика» публикует интервью 5-летней давности, которое Ирина Ерофеева дала нашей газете.
Разговор получился долгим и, думаю, небезынтересным для неискушённого в истории государства Казахстан читателя. Почему я встретился именно с Ерофеевой? Судите сами. Что ни факт – сенсация. Особенно про нашего хана Абилкайыра…
– Ирина Викторовна, в одном из последних интервью вы утверждаете, что среди казахских ханов случайных людей не было. На каких постулатах зиждется сие утверждение? Время создавало хана или наоборот?
– Дело в том, что в степи действовали два взаимосвязанных принципа, и прежде всего принцип генеалогии, который действовал во всех государствах мира. О чём речь? Пост главы государства, монарха, хана, царя мог занимать человек по исключительности крови своей. По благородству происхождения. Одним словом, существовали правящие династии, и он должен был к ним принадлежать.
Такой правящей династией в степных государствах была династия чингизидов. Причём в Казахстане этот принцип существовал, может быть, даже дольше, чем во многих других государствах. К примеру, в Бухарском, Кокандском, Хивинском ханствах уже к середине XVIII века пришли к власти представители местных династий. Хотя все они очень долго придерживались традиции чингизидов – поднятия нового правителя на белой кошме.
В казахских степях до 1822–24 годов, аккурат до ликвидации царским правительством института ханской власти, избирались все время ханы-чингизиды. Здесь это династийное право сохранялось очень долго.
Но чем отличалась данная система власти от оседлых народов? Здесь генеалогический принцип тесно взаимодействовал с принципом меритократии, то есть принципа авторитета, наличия харизмы, способности быть влиятельным среди своего народа, обладая в первую очередь качествами полководца и воина, интеллектуальным ресурсом, умением распределять кочевья и прочее. В противном случае кочевники просто покидали этого правителя и уходили к другому хану.
Я не берусь утверждать, что все ханы были гениальны, талантливы, – нет. Но я имею в виду, что какой-то потолок нижний соблюдался. В то время, как мы знаем, и в Европе, и в России могли быть царями слабоумные люди, которые по закону престолонаследия становились правителями. Некоторые даже страдали психическими расстройствами, но правителями были.
А вот у кочевников такому человеку стать правителем было просто невозможно. Степи всегда нужен был военный лидер, лидер-арбитр, лидер-организатор. А если человек с какими-то физиологическими дефектами, что он мог сделать для степняков?
– Насколько сложно было посвятить себя изучению кочевой цивилизации? Нет письменности. История народа зачастую формируется за счёт устного творчества. Мало документов. И вдруг фундаментальное исследование «Эпистолярное наследие казахской правящей элиты 1675–1821 годов. Сборник исторических документов в 2 томах».
– Дело в том, что на протяжении многих лет, когда я изучала историю казахов-кочевников, дефицит письменных источников местного происхождения ощущался всегда. Конечно, совершенствовалась методика исторических исследований и у нас в стране, и главным образом за рубежом. Пытались использовать методы интенсивной обработки источников и извлечения информации, но всё равно проблема оставалась.
Я обратила внимание на письма степных правителей. Почему именно на них? Это самый массовый источник казахского происхождения.
– Ваш исторический труд написан для рядового читателя или больше предназначен для научных исследований?
– Это сугубо научный труд. Сборник исторических документов в двух томах. Это сами письма и тексты, их переводы на русский язык, это переводы того времени и современные переводы, а также факсимиле подлинных оригинальных текстов арабским письмом.
– Когда сталкиваешься с таким обилием фактажа, документов, имеют место сенсации. В ханских письмах встречаются исторические сенсации?
– Здесь сенсаций очень много. Прежде всего, впервые публикуются письма тех ханов, голос которых никто никогда не слышал и не читал. Я в своих интервью, говоря об эпистолярном наследии, часто называю его «Ханы заговорили».
Почему? Мы, изучая какую-либо эпоху, в основном пользуемся источниками внешнего происхождения. А что думали сами правители степи по поводу многих событий, как они действовали и как они сами оценивали свои поступки, мысли, взаимоотношения с разными людьми? Это всё изучалось и изучается в большинстве случаев в передаче каких-то других современников. А тут, пожалуйста: они сами рассказывают в письмах, зачастую в яркой тональности, иногда с руганью, иногда с восторгом, какие-то свои контакты и с оренбургскими чиновниками, и со своими сородичами по чингизидской коалиции. Поэтому здесь представлена жизнь во всех её нюансах и разнообразии.
Здесь мы видим и различные военные события, и описывается личная жизнь, в том числе побеги жён обиженных ханов, которые не смогли быть достойными мужьями этих женщин. Здесь описываются обычаи дипломатических даров, контактов. И, наконец, есть очень важные с исторической точки зрения хронологические вехи событий, таких как, например, возведение на престол и прочее. По сути, получилась степная энциклопедия в документах.
– Сами письма где находили?
– Работа над книгой заняла в общей сложности 18 лет. Это исследование документов в 10 архивах СНГ: Москва, Санкт-Петербург, Оренбург, Омск, Барнаул, наш центральный государственный архив, есть письма, найденные в первом историческом архиве Пекина, и мне было предоставлено разрешение японских ученых, которые обнаружили их, исследовать данные письма и опубликовать, а также перевести на русский язык. Это письма из архива города Стамбула… Очень широкая география.
– «Хан Абилкайыр: полководец, правитель и политик». 336 страниц исследований, посвящённых одному человеку. Это серьёзно. Это единственный степной политик, в активе которого осталось так много документов?
– Я бы так сказала: это первый из хорошо документированных ханов. Но, естественно, были и другие, к примеру, его сын Нуралы или его правнук Жангир. О времени их правления и деятельности осталось больше задокументированных свидетельств, благодаря тому, что они были более интегрированы в российскую политическую систему и жили в более позднее время. В отношении же Абилкайыра, можно сказать, это произошло потому, что он был первым ханом, с кем российские власти вошли в самый тесный контакт. Благодаря этому о нём сохранилось много информации.
Но и не только поэтому. Дело в том, что он был очень харизматичным военным лидером кочевников. Очень динамичным, мобильным, хорошим организатором. Проявил себя в набегах на волжских калмыков, башкир, татар. Информация о его походах часто попадала в отчёты приграничных канцелярий российской империи. И кроме того, хан Абилкайыр был самым мощным (я не побоюсь это утверждать) военным стратегом из всех казахских ханов как до него, так и после.
Но всё равно источников, рассказывающих о походах Абилкайыр хана, сохранилось немного. Что удивительно, именно в китайских хрониках, в показаниях разных туркмен, калмыков упоминается его имя.
– У вас, как мне стало известно, существует альтернативная точка зрения по поводу места захоронения Абилкайыр хана. Можете её изложить?
– О самом месте захоронения речь не идёт. Вопрос заключается, на мой взгляд, в том, есть ли останки хана Абилкайыра в захоронении Хан Моласы, где ведутся исследования. Дело в том, что я нашла документ середины XIX века, написанный переводчиком при оренбургском губернаторе Искандером БАТЫРШИНЫМ, который участвовал в походе Перовского на Ак-Мечеть.
Он, насколько это было в его силах, наиподробнейше описывал весь поход, всё путешествие и в том числе пребывание на Сырдарье. Он с документальной скрупулёзностью письменно зафиксировал все объекты, которые видел собственными глазами. Переводчика сопровождал его хороший знакомый, праправнук Абилкайыра, последний казахский хан Ермухамед КАСЫМОВ, которого в 1852 году царское правительство заставило официально отречься от ханского титула.
В низовьях Сырдарьи (это северо-восточное Приаралье), где останавливалась экспедиция, располагались зимние кочевья хана. И вот в этих самых местах Батыршин лично увидел и задокументировал могилы Коркыт ата и целого ряда батыров, на одной из возвышенностей он увидел могилу Ералы хана, а чуть поодаль – могилу Абилкайыра. В его тексте утверждается, что хан Абилкайыр первоначально был захоронен между Иргизом и Тургаем, где как раз и располагается Хан Моласы, а потом его тело было перевезено именно Касымовым в низовья Сырдарьи.
Искандер Батыршин – человек, который первый раз был в этих местах и называл все эти объекты только потому, что рядом с ним, как он сам писал, находился праправнук Абилкайыра, знавший данную территорию досконально, потому что это были земли его кочевий. И кому, как не ему, человеку, перезахоронившему Абилкайыра, знать, где лежит тело его великого предка.
Почему речь идёт об этом моменте? Дело в том, что в начале 40-х годов XVIII века царское правительство построило на западе и севере казахской степи целый ряд военных укреплений. Казахов, кочевавших в этих районах, стали сгонять с привычных мест. Так вот, это были летние кочёвки того самого Ермухамеда Касымова, у которого на Сырдарье находились зимние кочёвки. Где Хан Моласы – летовки, Сырдарья – его зимовки.
Он был настолько сильным правителем, энергичным, честолюбивым, самолюбивым, властолюбивым, что вся эта ситуация его просто возмутила. И он пишет письмо Жанкоже Нурмухамедову, известному батыру Младшего жуза. Мол, вот кокандцы отняли у нас кочевья там, а русские на Иргизе и Тургае – кровь моя кипит…
Из всего письма ясно одно, и об этом говорится прямо: тело Абилкайыра было им перевезено на Сырдарью.
Потом это свидетельство 11 лет спустя в своих записках повторяет Мирсалид БИКЧУРИН, другой переводчик оренбургского военного генерал-губернатора Крыжановского, который вместе с ним ездил по Сырдарье.
Эти данные я опубликовала в своей статье, сделав вывод, что автор источников Искандер Батыршин – очень серьёзная фигура, а сам характер появления записей, информативность их не предназначались для открытия каких-либо сенсаций и широкой публике. То есть человек описывал то, что видел, и то, что он знал лично. Это даёт нам основание для подробнейшего и внимательного обследования района нижней Сырдарьи, чтобы окончательно решить вопрос, осталось ли на Хан Моласы тело Абилкайыра или оно было перевезено на Сырдарью.
Но, к сожалению, к моим словам пока никто не прислушался, хотя материал я опубликовала ещё в начале 2013 года. Экспедицию так никто и не организовал.
Поэтому вопрос о местонахождении настоящего ханского некрополя остаётся открытым. Я считаю этот вопрос очень серьёзным, и точку ставить пока рано с определением места захоронения Абилкайыр хана. Сам факт появления подобного рода источников и указания места захоронения мне кажется серьёзным поводом для проведения дополнительных археологических, антропологических и других исследований.
«Эврика» публикует интервью 5-летней давности, которое Ирина Ерофеева дала нашей газете.
Разговор получился долгим и, думаю, небезынтересным для неискушённого в истории государства Казахстан читателя. Почему я встретился именно с Ерофеевой? Судите сами. Что ни факт – сенсация. Особенно про нашего хана Абилкайыра…
– Ирина Викторовна, в одном из последних интервью вы утверждаете, что среди казахских ханов случайных людей не было. На каких постулатах зиждется сие утверждение? Время создавало хана или наоборот?
– Дело в том, что в степи действовали два взаимосвязанных принципа, и прежде всего принцип генеалогии, который действовал во всех государствах мира. О чём речь? Пост главы государства, монарха, хана, царя мог занимать человек по исключительности крови своей. По благородству происхождения. Одним словом, существовали правящие династии, и он должен был к ним принадлежать.
Такой правящей династией в степных государствах была династия чингизидов. Причём в Казахстане этот принцип существовал, может быть, даже дольше, чем во многих других государствах. К примеру, в Бухарском, Кокандском, Хивинском ханствах уже к середине XVIII века пришли к власти представители местных династий. Хотя все они очень долго придерживались традиции чингизидов – поднятия нового правителя на белой кошме.
В казахских степях до 1822–24 годов, аккурат до ликвидации царским правительством института ханской власти, избирались все время ханы-чингизиды. Здесь это династийное право сохранялось очень долго.
Но чем отличалась данная система власти от оседлых народов? Здесь генеалогический принцип тесно взаимодействовал с принципом меритократии, то есть принципа авторитета, наличия харизмы, способности быть влиятельным среди своего народа, обладая в первую очередь качествами полководца и воина, интеллектуальным ресурсом, умением распределять кочевья и прочее. В противном случае кочевники просто покидали этого правителя и уходили к другому хану.
Я не берусь утверждать, что все ханы были гениальны, талантливы, – нет. Но я имею в виду, что какой-то потолок нижний соблюдался. В то время, как мы знаем, и в Европе, и в России могли быть царями слабоумные люди, которые по закону престолонаследия становились правителями. Некоторые даже страдали психическими расстройствами, но правителями были.
А вот у кочевников такому человеку стать правителем было просто невозможно. Степи всегда нужен был военный лидер, лидер-арбитр, лидер-организатор. А если человек с какими-то физиологическими дефектами, что он мог сделать для степняков?
– Насколько сложно было посвятить себя изучению кочевой цивилизации? Нет письменности. История народа зачастую формируется за счёт устного творчества. Мало документов. И вдруг фундаментальное исследование «Эпистолярное наследие казахской правящей элиты 1675–1821 годов. Сборник исторических документов в 2 томах».
– Дело в том, что на протяжении многих лет, когда я изучала историю казахов-кочевников, дефицит письменных источников местного происхождения ощущался всегда. Конечно, совершенствовалась методика исторических исследований и у нас в стране, и главным образом за рубежом. Пытались использовать методы интенсивной обработки источников и извлечения информации, но всё равно проблема оставалась.
Я обратила внимание на письма степных правителей. Почему именно на них? Это самый массовый источник казахского происхождения.
– Ваш исторический труд написан для рядового читателя или больше предназначен для научных исследований?
– Это сугубо научный труд. Сборник исторических документов в двух томах. Это сами письма и тексты, их переводы на русский язык, это переводы того времени и современные переводы, а также факсимиле подлинных оригинальных текстов арабским письмом.
– Когда сталкиваешься с таким обилием фактажа, документов, имеют место сенсации. В ханских письмах встречаются исторические сенсации?
– Здесь сенсаций очень много. Прежде всего, впервые публикуются письма тех ханов, голос которых никто никогда не слышал и не читал. Я в своих интервью, говоря об эпистолярном наследии, часто называю его «Ханы заговорили».
Почему? Мы, изучая какую-либо эпоху, в основном пользуемся источниками внешнего происхождения. А что думали сами правители степи по поводу многих событий, как они действовали и как они сами оценивали свои поступки, мысли, взаимоотношения с разными людьми? Это всё изучалось и изучается в большинстве случаев в передаче каких-то других современников. А тут, пожалуйста: они сами рассказывают в письмах, зачастую в яркой тональности, иногда с руганью, иногда с восторгом, какие-то свои контакты и с оренбургскими чиновниками, и со своими сородичами по чингизидской коалиции. Поэтому здесь представлена жизнь во всех её нюансах и разнообразии.
Здесь мы видим и различные военные события, и описывается личная жизнь, в том числе побеги жён обиженных ханов, которые не смогли быть достойными мужьями этих женщин. Здесь описываются обычаи дипломатических даров, контактов. И, наконец, есть очень важные с исторической точки зрения хронологические вехи событий, таких как, например, возведение на престол и прочее. По сути, получилась степная энциклопедия в документах.
– Сами письма где находили?
– Работа над книгой заняла в общей сложности 18 лет. Это исследование документов в 10 архивах СНГ: Москва, Санкт-Петербург, Оренбург, Омск, Барнаул, наш центральный государственный архив, есть письма, найденные в первом историческом архиве Пекина, и мне было предоставлено разрешение японских ученых, которые обнаружили их, исследовать данные письма и опубликовать, а также перевести на русский язык. Это письма из архива города Стамбула… Очень широкая география.
– «Хан Абилкайыр: полководец, правитель и политик». 336 страниц исследований, посвящённых одному человеку. Это серьёзно. Это единственный степной политик, в активе которого осталось так много документов?
– Я бы так сказала: это первый из хорошо документированных ханов. Но, естественно, были и другие, к примеру, его сын Нуралы или его правнук Жангир. О времени их правления и деятельности осталось больше задокументированных свидетельств, благодаря тому, что они были более интегрированы в российскую политическую систему и жили в более позднее время. В отношении же Абилкайыра, можно сказать, это произошло потому, что он был первым ханом, с кем российские власти вошли в самый тесный контакт. Благодаря этому о нём сохранилось много информации.
Но и не только поэтому. Дело в том, что он был очень харизматичным военным лидером кочевников. Очень динамичным, мобильным, хорошим организатором. Проявил себя в набегах на волжских калмыков, башкир, татар. Информация о его походах часто попадала в отчёты приграничных канцелярий российской империи. И кроме того, хан Абилкайыр был самым мощным (я не побоюсь это утверждать) военным стратегом из всех казахских ханов как до него, так и после.
Но всё равно источников, рассказывающих о походах Абилкайыр хана, сохранилось немного. Что удивительно, именно в китайских хрониках, в показаниях разных туркмен, калмыков упоминается его имя.
– У вас, как мне стало известно, существует альтернативная точка зрения по поводу места захоронения Абилкайыр хана. Можете её изложить?
– О самом месте захоронения речь не идёт. Вопрос заключается, на мой взгляд, в том, есть ли останки хана Абилкайыра в захоронении Хан Моласы, где ведутся исследования. Дело в том, что я нашла документ середины XIX века, написанный переводчиком при оренбургском губернаторе Искандером БАТЫРШИНЫМ, который участвовал в походе Перовского на Ак-Мечеть.
Он, насколько это было в его силах, наиподробнейше описывал весь поход, всё путешествие и в том числе пребывание на Сырдарье. Он с документальной скрупулёзностью письменно зафиксировал все объекты, которые видел собственными глазами. Переводчика сопровождал его хороший знакомый, праправнук Абилкайыра, последний казахский хан Ермухамед КАСЫМОВ, которого в 1852 году царское правительство заставило официально отречься от ханского титула.
В низовьях Сырдарьи (это северо-восточное Приаралье), где останавливалась экспедиция, располагались зимние кочевья хана. И вот в этих самых местах Батыршин лично увидел и задокументировал могилы Коркыт ата и целого ряда батыров, на одной из возвышенностей он увидел могилу Ералы хана, а чуть поодаль – могилу Абилкайыра. В его тексте утверждается, что хан Абилкайыр первоначально был захоронен между Иргизом и Тургаем, где как раз и располагается Хан Моласы, а потом его тело было перевезено именно Касымовым в низовья Сырдарьи.
Искандер Батыршин – человек, который первый раз был в этих местах и называл все эти объекты только потому, что рядом с ним, как он сам писал, находился праправнук Абилкайыра, знавший данную территорию досконально, потому что это были земли его кочевий. И кому, как не ему, человеку, перезахоронившему Абилкайыра, знать, где лежит тело его великого предка.
Почему речь идёт об этом моменте? Дело в том, что в начале 40-х годов XVIII века царское правительство построило на западе и севере казахской степи целый ряд военных укреплений. Казахов, кочевавших в этих районах, стали сгонять с привычных мест. Так вот, это были летние кочёвки того самого Ермухамеда Касымова, у которого на Сырдарье находились зимние кочёвки. Где Хан Моласы – летовки, Сырдарья – его зимовки.
Он был настолько сильным правителем, энергичным, честолюбивым, самолюбивым, властолюбивым, что вся эта ситуация его просто возмутила. И он пишет письмо Жанкоже Нурмухамедову, известному батыру Младшего жуза. Мол, вот кокандцы отняли у нас кочевья там, а русские на Иргизе и Тургае – кровь моя кипит…
Из всего письма ясно одно, и об этом говорится прямо: тело Абилкайыра было им перевезено на Сырдарью.
Потом это свидетельство 11 лет спустя в своих записках повторяет Мирсалид БИКЧУРИН, другой переводчик оренбургского военного генерал-губернатора Крыжановского, который вместе с ним ездил по Сырдарье.
Эти данные я опубликовала в своей статье, сделав вывод, что автор источников Искандер Батыршин – очень серьёзная фигура, а сам характер появления записей, информативность их не предназначались для открытия каких-либо сенсаций и широкой публике. То есть человек описывал то, что видел, и то, что он знал лично. Это даёт нам основание для подробнейшего и внимательного обследования района нижней Сырдарьи, чтобы окончательно решить вопрос, осталось ли на Хан Моласы тело Абилкайыра или оно было перевезено на Сырдарью.
Но, к сожалению, к моим словам пока никто не прислушался, хотя материал я опубликовала ещё в начале 2013 года. Экспедицию так никто и не организовал.
Поэтому вопрос о местонахождении настоящего ханского некрополя остаётся открытым. Я считаю этот вопрос очень серьёзным, и точку ставить пока рано с определением места захоронения Абилкайыр хана. Сам факт появления подобного рода источников и указания места захоронения мне кажется серьёзным поводом для проведения дополнительных археологических, антропологических и других исследований.
Юрий ТАРАСЕНКО
Октябрь 2015 года
Фото автора
