КТО НАЗВАЛ САД ЧЁРНЫМ?
Карабах в переводе с тюркского означает «Чёрный сад». Сейчас даже название этого региона стало предметом политических спекуляций. Одни идеологи считают название азербайджанским, другие – персидским, а их противники – искажённым древнегреческим. Есть и такие, которые во всём винят Российскую империю. Якобы, проклятый царизм навязал горцам совершенно чуждое название. По мнению этих «учёных», вопрос топонимики должен раз и навсегда разрешить конфликт в этом регионе, но на самом деле всё не так просто.
Много лет назад, как это было принято в СССР, спорные земли поделили одним росчерком пера, не вдаваясь в нюансы и особенности характера жителей. Бумага о территориальной принадлежности превратилась в бомбу замедленного действия.
НЕПОКОРЁННЫЕ ГОРЦЫ КАРАБАХА
В Нагорном Карабахе всегда жили особенные люди. Места там потрясающе красивые. Древние монастыри и храмы, чистейший воздух, горные реки. Туристы любили этот регион. Но выжить в такой местности очень трудно. В горах даже летом жутко холодно. Люди и в июле спят, укутавшись в тёплые одеяла. Горцы живут за счёт сельского хозяйства, а вырастить урожай на каменистой почве – настоящий подвиг. Каждую весну приходится выкорчёвывать из земли огромные глыбы. И за грядками нужен особый уход. Не каждое растение приживётся в суровом горном климате. Достижения цивилизации доходят с большим опозданием. Недаром сюда переселился известный борец с прогрессом Герман СТЕРЛИГОВ, решив, что в такую глушь бесовские изобретения не скоро доберутся.
Суровые условия закалили карабахских горцев. Так повелось, что выживали тут только сильнейшие. Тяжёлая жизнь научила их хорошему упрямству. Бороться за свой кусочек земли они привыкли до самой смерти. Во время османского ига турки так и не смогли покорить Карабах. Умереть, но не отдать свой дом врагу они готовы и сейчас, поэтому одними обещаниями и переговорами на верхах конфликт не уладишь.
НА ПОРОХОВОЙ БОЧКЕ
До перестройки национальный вопрос в Карабахе всё-таки был. И армяне, и азербайджанцы могли спорить до хрипоты, кто лучше играет в нарды, кто вкуснее готовит национальные блюда и под чьи мелодии лучше танцевать на празднике. Иногда и подшучивали над особенностями менталитета друг друга, но по-доброму, без злого сарказма. Двери домов тут не запирались. Ведь помощь соседей могла понадобиться в любой момент, а уж гостеприимство горцев вошло в легенды. Потом в магазинах пропали продукты. Экономика страны падала в пропасть, и горцы стали искать виновников. Или по воле рока, или по чьему-то коварному замыслу виновниками стали бывшие друзья и соседи.
Власти накаляли и так неспокойную обстановку. В 1988 году на границе периодически слышались выстрелы. Чинуши из Баку назначали своих на мало-мальски хорошие должности. Их направляли из других регионов Азербайджана. Приезжие не знали местных проблем, да и не особенно старались в них вникать, а местные годами не могли найти достойную работу. Когда в Степанакерте открылось училище на 400 мест с азербайджанским языком обучения, терпение у людей лопнуло. Дело в том, что такого количества абитуриентов, владеющих азербайджанским, в маленьком городке просто не было. По крайней мере, так говорили местные жители. Население региона состояло из армян более чем на 90%. Открытие училища посчитали или издевательством, или, что даже хуже, полным безразличием властей к народу.
ИЗ ИСКРЫ ВОЗГОРЕЛОСЬ ПЛАМЯ
Сначала люди вышли на площади, чтобы решить это недоразумение мирно. Никто не мог поверить в происходящее. По городам ползли самые фантастические слухи. Например, что это Турция пытается взять реванш в событиях шестидесятилетней давности, подкупая чиновников. Или даже, что эта инициатива принадлежит жене одного из партийных бонз, которая недолюбливает армян. Но так или иначе – митингующих никто не услышал. Только когда ситуация совсем накалилась, Москва ввела в Нагорный Карабах войска, и конфликт заморозился на 30 лет.
– Я как раз в 1987-м приехал в Степанакерт, за год до печальных событий, – вспоминает актюбинец Виталий АЙРАПЕТЯН. – Тогда там открывался стекольный завод, и меня туда направили. Запомнилось напряжение на улицах. Люди чувствовали, что скоро случится что-то страшное. Они и так были озлоблены от пустых прилавков, дефицита, безработицы. Обстановка была такая, что всё могло вспыхнуть в любой момент, достаточно было малейшего повода. И в один день это случилось. Кто-то бросил камень в машину, в которой ехали армяне. Этой, казалось бы, мелочи хватило, чтобы началось кровавое побоище. Самый страшный момент в те дни, о котором мне тяжело вспоминать, это когда пришли вести из Сумгаита. Там толпа устроила погром. Мерзавцы врывались в дома, грабили, насиловали, избивали невинных людей. У меня в Сумгаите жили сёстры. К счастью, они выжили. Толпа их только покалечила. Уже потом выяснилось, что погром планировался заранее. На домах, где живут армяне, ставили метки, заводы специально делали оружие для погромщиков. После этого стало ясно, какой масштаб у этого конфликта, и так просто, за один день, ничего не решится. Потом в город ввели войска. Объявили комендантский час. Это очень тяжёлое, угнетающее ощущение, когда буквально перед твоей дверью стоят солдаты. Погромов не стало, но проблема не решилась до сих пор.
МУДРОСТЬ СТАРИКОВ ВМЕСТО БОМБ
В девяностые только ленивый политик не пиарился на карабахском вопросе. Начинались то вооружённые стычки, то перемирия, то снова стычки. Хрупкий мир пришёл сюда только в 1994-м. Да и то, происходящее там журналисты и наблюдатели называли иллюзией мирной жизни. 1 апреля 2016 года эта иллюзия развеялась. Разные источники трактовали события по-своему. Информационная война бушевала посильнее перестрелок. Как только СМИ сообщили о конфликте, представители диаспор тут же бросились звонить родным, в Карабах, чтобы узнать, что происходит на самом деле.
– Первое, на что я обратил внимание в соцсетях, это моральная поддержка земляков, – поделился Виталий Айрапетян. – Армяне со всего мира выкладывали в сеть слова сочувствия и поддержки. Сейчас даже проходит своеобразная акция. Сочувствующие выкладывают свои фотографии с табличкой «Я # Армения», а вот гневных постов и поисков врага практически нет. Никто не хочет войны. Я звонил друзьям в Карабах. Мне рассказали, что старики и взрослые мужчины не пускают воевать восемнадцатилетних солдат-срочников. Перекрывают горные дороги, возвращают новобранцев домой и сами едут вместо них. Они считают, что молодые должны жить. Жить без ненависти и без воспоминаний об ужасах войн. А едут сами потому, что только мудрость и жизненный опыт, а не грубая сила помогут решить этот вопрос раз и навсегда.
Как главы актюбинских диаспор отреагировали на новости из Нагорного Карабаха
| |
Шахбаз ИЛАЛ-ОГЛЫ ДЖАМАЛОВ, председателель совета Актюбинского филиала общественной организации «Ассоциация Азербайджан»:
– О конфликте я узнал по телевизору. На следующий день, в воскресенье, почти вся азербайджанская диаспора собралась вместе. Мы, конечно, очень волновались, ведь у многих нас там живут родственники, друзья. Люди ночью звонили родственникам в Карабах, беспокоились о них. Все были на нервах. Но я не слышал, чтобы кто-то собрался ехать туда воевать или ещё как-то помогать своим. Посовещавшись, решили не обсуждать, кто прав, кто виноват в этом конфликте, даже просто так, как говорится, для поддержки разговора. Мы живём в мирном Казахстане, и наша задача сохранить мир тут. А эти споры и выяснения до добра бы не довели. Поэтому, хоть эта тема всех интересует, мы стараемся вообще о ней не упоминать. А так мы держим связь с родственниками, следим за новостями.
|
|
| |
Гайк ТЕРТЕРЯН, председатель армянской общины «Урарту» (Актобе):
– Когда наши ребята услышали о том, что происходит в Карабахе, некоторые даже собирались ехать туда. Я их понимаю, у меня самого мама из тех краёв. Её деревня совсем рядом с Карабахом. Первым делом они звонили родным, а я сразу же связался со старейшиной азербайджанской диаспоры. Спросил, что мы вместе можем сделать, чтобы Казахстана это никак не коснулось. Мы не так наделены властью, как политики или главы государств, но что-то сделать в наших силах. В первую очередь – начать с себя. На всех официальных приёмах и мероприятиях и в Актобе, и в Астане я стараюсь сесть рядом с председателем азербайджанской диаспоры, чтобы все это видели. На мой взгляд, это лучшее доказательство того, что, несмотря ни на какие исторические разногласия, можно жить в мире.
|