«Люди стонали под землёй!»
11 марта 2015 года. №10
Нина Павловна НЕМАЛЬЦЕВА убеждена, что современные режиссёры даже в самых реалистичных фильмах не показывают и двадцатой части тех зверств, что на самом деле творили фашисты на оккупированных территориях. Она, будучи ещё ребёнком, побывала в двух концентрационных лагерях.
СТАЛИ ЧУЖИМИ НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Счастливое детство для маленькой Ниночки, как и для миллионов её сверстников, закончилось ранним утром 22 июня 1941 года. В этот день она впервые услышала слово «война». Отец был призван на фронт в числе первых. Мама же осталась с пятилетней Ниной и её трёхгодовалой сестрой Машей на небогатом хозяйстве.
А к концу лета в их родное Сабурово, что в Орловской области, пришли фашисты. Назначили старосту и начали насаждать новый порядок, с элементами евролиберализма. Днём издевались над мирным населением, а ночью новоявленные хозяева пьянствовали и развлекались с теми женщинами, которые не стеснялись дарить свою любовь захватчикам (находились и такие). Всё это происходило на глазах двух малолетних девочек и их матери, которым в своей собственной хате достался лишь маленький закуток за печкой. Детям категорически запрещалось плакать, чтобы не нарушать покой «освободителей».
Однажды Маша ослушалась этого распоряжения, за что тут же была наказана одним из фашистов. Девочку зимой заперли на чердаке, где она только чудом не погибла. Но самое страшное испытание ждало семью впереди.
А к концу лета в их родное Сабурово, что в Орловской области, пришли фашисты. Назначили старосту и начали насаждать новый порядок, с элементами евролиберализма. Днём издевались над мирным населением, а ночью новоявленные хозяева пьянствовали и развлекались с теми женщинами, которые не стеснялись дарить свою любовь захватчикам (находились и такие). Всё это происходило на глазах двух малолетних девочек и их матери, которым в своей собственной хате достался лишь маленький закуток за печкой. Детям категорически запрещалось плакать, чтобы не нарушать покой «освободителей».
Однажды Маша ослушалась этого распоряжения, за что тут же была наказана одним из фашистов. Девочку зимой заперли на чердаке, где она только чудом не погибла. Но самое страшное испытание ждало семью впереди.
СЕМЬ КРУГОВ АДА
Весной 1943–го отступавшие немецкие части сожгли деревню, а её уцелевших жителей погрузили на железнодорожные платформы и увезли в Белоруссию. Там, в местечке Барановичи, располагался концентрационный лагерь. Его территорию немцы огородили колючей проволокой. Нина никогда не забудет, как нелюди, называвшие себя сверхрасой, живьём закапывали в ямах детей и взрослых.
– Там бараки были, а в них нары в несколько ярусов. Взрослому человеку нормально даже сесть нельзя было. Женщин и подростков заставляли копать ямы, в которые потом кидали умерших. В этих могилах вперемешку с мёртвыми зачастую оказывались и живые люди. Охрана лагеря была немецкая, а в помощниках у них ходили прибалты и румыны. Эти «вояки» больше всех измывались над людьми. Ребёночек какой заплачет, так румынский солдат наступит на него сапогом и швыряет в яму. Присыплют землей, а из могилы ещё долго стоны доносятся, – волнуясь от нахлынувших воспоминаний, рассказывает Нина Павловна.
Люди умирали от голода и холода, не выдерживали издевательств охраны и непосильной работы. Заключённые концлагеря, среди которых подавляющее большинство составляли женщины и дети, строили дороги, таскали щебень. И копали, постоянно копали могилы.
Помимо этого, в лагере практиковалась вивисекция. Для тех, кто не в курсе, вивисекция в данном случае – это забор крови, практически её выкачивание. Проводились и операции по вырезанию у заключённых различных мышц. При этом фашистов совершенно не интересовало, выживет ли человек после таких «медицинских» процедур. Кровь и мышцы использовались в госпиталях вермахта для лечения раненых солдат.
Время от времени охрана выпускала за ворота лагеря кое–кого из женщин, особенно тех, кто был из местных, чтобы они могли добыть хоть что–нибудь из еды для своих детей. Доставать удавалось немногое – замороженные картошку, свёклу. Выходить–то женщины выходили, а вот при возвращении обратно в лагерь многих из них ждал «сюрприз» – они попадали под автоматный огонь охранников. Не всем удавалось преодолеть этот порог смерти из огня и свинца.
Сами немцы питанием узников не сильно озабочивались.
– Может, и была какая баланда, я не помню. Нам в лагере постоянно таблетки какие–то раздавали. По две штуки на человека. Что за лекарство, для чего оно – не знаю, – говорит Нина Павловна.
Весной 1943–го отступавшие немецкие части сожгли деревню, а её уцелевших жителей погрузили на железнодорожные платформы и увезли в Белоруссию. Там, в местечке Барановичи, располагался концентрационный лагерь. Его территорию немцы огородили колючей проволокой. Нина никогда не забудет, как нелюди, называвшие себя сверхрасой, живьём закапывали в ямах детей и взрослых.
– Там бараки были, а в них нары в несколько ярусов. Взрослому человеку нормально даже сесть нельзя было. Женщин и подростков заставляли копать ямы, в которые потом кидали умерших. В этих могилах вперемешку с мёртвыми зачастую оказывались и живые люди. Охрана лагеря была немецкая, а в помощниках у них ходили прибалты и румыны. Эти «вояки» больше всех измывались над людьми. Ребёночек какой заплачет, так румынский солдат наступит на него сапогом и швыряет в яму. Присыплют землей, а из могилы ещё долго стоны доносятся, – волнуясь от нахлынувших воспоминаний, рассказывает Нина Павловна.
Люди умирали от голода и холода, не выдерживали издевательств охраны и непосильной работы. Заключённые концлагеря, среди которых подавляющее большинство составляли женщины и дети, строили дороги, таскали щебень. И копали, постоянно копали могилы.
Помимо этого, в лагере практиковалась вивисекция. Для тех, кто не в курсе, вивисекция в данном случае – это забор крови, практически её выкачивание. Проводились и операции по вырезанию у заключённых различных мышц. При этом фашистов совершенно не интересовало, выживет ли человек после таких «медицинских» процедур. Кровь и мышцы использовались в госпиталях вермахта для лечения раненых солдат.
Время от времени охрана выпускала за ворота лагеря кое–кого из женщин, особенно тех, кто был из местных, чтобы они могли добыть хоть что–нибудь из еды для своих детей. Доставать удавалось немногое – замороженные картошку, свёклу. Выходить–то женщины выходили, а вот при возвращении обратно в лагерь многих из них ждал «сюрприз» – они попадали под автоматный огонь охранников. Не всем удавалось преодолеть этот порог смерти из огня и свинца.
Сами немцы питанием узников не сильно озабочивались.
– Может, и была какая баланда, я не помню. Нам в лагере постоянно таблетки какие–то раздавали. По две штуки на человека. Что за лекарство, для чего оно – не знаю, – говорит Нина Павловна.
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Счастливый день освобождения Нина Павловна с маленькой сестрёнкой и мамой встретили уже в другом лагере, в Польше, куда их перевезли из Барановичей летом 43–го. На польской земле их и освободила Советская Армия. Баба Нина до сих пор во всех подробностях помнит этот счастливый для неё момент.
– В один из июльских дней 1944 года мы вдруг услышали громкую русскую речь, зазвучали советские песни. Столько радости было! Кто–то Богу молился, кто–то детей в охапку хватал. Выскочили мы из бараков, а там наши солдаты. Красноармейцы освободили всех заключённых, открыли ворота лагеря и предложили людям возвращаться в свои деревни. Посадили нас в товарные вагоны, и мы поехали домой. До Сабурово мы добрались в сентябре, а там вместо домов одни головешки… – вспоминает последний этап своих злоключений бывшая узница.
В тот осенний день 1944 года завершилась эпопея маленькой невольницы.
***
Спустя полвека Германия «расплатилась» с Ниной Немальцевой, заплатив ей 3.000 немецких марок за перенесённые ею в детстве страдания.
Счастливый день освобождения Нина Павловна с маленькой сестрёнкой и мамой встретили уже в другом лагере, в Польше, куда их перевезли из Барановичей летом 43–го. На польской земле их и освободила Советская Армия. Баба Нина до сих пор во всех подробностях помнит этот счастливый для неё момент.
– В один из июльских дней 1944 года мы вдруг услышали громкую русскую речь, зазвучали советские песни. Столько радости было! Кто–то Богу молился, кто–то детей в охапку хватал. Выскочили мы из бараков, а там наши солдаты. Красноармейцы освободили всех заключённых, открыли ворота лагеря и предложили людям возвращаться в свои деревни. Посадили нас в товарные вагоны, и мы поехали домой. До Сабурово мы добрались в сентябре, а там вместо домов одни головешки… – вспоминает последний этап своих злоключений бывшая узница.
В тот осенний день 1944 года завершилась эпопея маленькой невольницы.
***
Спустя полвека Германия «расплатилась» с Ниной Немальцевой, заплатив ей 3.000 немецких марок за перенесённые ею в детстве страдания.
