Из жизни Веры Сидоровой
26 сентября 2018 года. №38
Горбачёв называл её своей землячкой, Кунаев – дочкой, а Колбин всё пытался выпроводить на пенсию.
Среди основных гостей, прибывших в середине прошлой недели в Актобе на слёт матерей, была исполнявшая обязанности председателя Президиума Верховного Совета Казахской ССР, Герой Социалистического труда Вера Сидорова. Мы не могли не пообщаться с ней, приехавшей в 1958-м на целину и оставшейся в Казахстане.
На целину отправили насильно?
– Училась в Казанском сельхозинституте на агронома. Преддипломную практику проходила под Казанью в колхозе «Заветы Ильича». Видимо, что-то у меня получалось, если председатель сказал, что возьмёт меня на работу главным агрономом хозяйства. Я была в восторге!
Но тут прошёл слух, что на казахстанскую целину нужны специалисты. Слухи стали явью, когда нас пригласил на беседу секретарь парткома курса и говорит: «Столько-то человек должны ехать в Казахстан, пишите заявления»». Никто не пишет. И я не пишу. Ведь я уже знаю, где буду работать. Видит он такое дело и говорит: «Я сейчас всех вас на ключ закрою в аудитории и никуда не отпущу!». Мы посидели, посидели да и написали заявления. Семь человек из нашей общежитской комнаты.
В Кустанае, как только приехали, первый, кого встретили – дезертир. Здоровенный такой парень, с давно немытой и нечёсаной головой, небритый. С огромным чемоданом. Обложил он нас матом и посоветовал в обратный путь трогаться. Сам он свой трактор в борозде кинул – и на поезд…
А мы поехали в областное управление сельского хозяйства. Переночевали в кабинете: кто на столе, кто на диване. Утром на «кукурузнике» улетели к месту службы. Сбросили нас в Карасу между двумя кладбищами – мусульманским и христианским. Никто не встречает. Пешком дошли до сельхозуправления. Разобрали нас по совхозам. Я попала в «Джамбульский», агрономом отделения. Две тракторные бригады: в одной 10.000 гектаров земли, в другой – 7.000.
Было это в мае 1958 года.
Так её пытались убить
– В 1975-м меня избрали секретарём Кустанайского райкома партии. И начались указания: «Это – директор совхоза. Он бывший председатель райисполкома – ты его не трожь. Другой – бывший 1-й секретарь, ты с него не спрашивай. Третий – бывший начальник сельхозуправления, который украл люстры и ковры. Ты его тоже, пожалуйста, не трожь».
Я их собрала и сказала: «Братцы! Ни перед кем слово не давала. Я обещала только стране и партии, чтобы были хлеб и мясо».
Бывший начальник райсельхозуправления сидит такой, нога на ногу – мол, видели мы таких секретарей. Я на него посмотрела: «Товарищ Гурин, а вы хотите оставаться в партии?». И уже, обращаясь к соратникам: «Может, мы его исключим?». Члены бюро: «Да-да» – и проголосовали.
А у него – шибко шустрая жена, и сын – таксист. Он своих таксистов подговорил: «Когда будет гололёд, мы её к обочине прижмём, чтобы машина перевернулась». Мой водитель заметил эти попытки.
Шли дни. Вдруг шофёр председателя райисполкома объявился в моём подъезде. «Вить, ты что тут?» – «А так, Вера Васильевна, по делам». В следующий раз приезжаю – шофёр второго секретаря. «А ты чего здесь, Борис?». – «Да так…». Думаю, если к какой бабе ходит, то у нас тут все – шибко положительные. Потом признались: «Вера Васильевна, вас хотят избить. Да так, чтобы родная мать не узнала».
Утром я пошла к 1-му секретарю Кустанайского обкома партии Андрею Михайловичу Бородину. Тот вызвал председателя райкомиссии, который приходился родственником этому самому Гурину, и сказал: «Если с Верой Васильевной что-то случится, сядете оба».
Ну и всё прекратилось.
Звезда от Димаша
– Шла уборка урожая 1976 года. Приехал к нам Димаш Ахмедович Кунаев – он обязательно бывал на целине во время уборки. Хлеб созрел, темпы уборки хорошие, темпы вывоза зерна отличные.
Приехали на опытную станцию, а там хлеб по грудь стоит, колосья хорошие. Посмотрел, приобнял хлеб и спрашивает: «Вера Васильевна, сколько сдадите?» – «25 миллионов пудов». Он говорит: «Замечательно! Если столько действительно сдадите, и если для Казахстана будет выделена хоть одна звезда Героя, она будет вашей». Я отвечаю: «От наград, конечно, Димаш Ахмедович, не отказываются, но если мы сдадим 25 миллионов, вы бы помогли нам построить дом культуры в районном центре». «И дом культуры будет», – обещает он.
Зерна мы тогда сдали 35,4 миллиона пудов. И дом культуры, по распоряжению Кунаева, нам построили очень хороший.
Артист Горбачёв
В 1984 году звонит мне тогдашний первый секретарь Кустанайского обкома партии Василий Петрович Демиденко: «Завтра секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству приедет к вам в район».
– Что он будет смотреть?
– Ну, покажите ему молочные хозяйства. Потом хлеб по полям покажете.
А мы уже уборку завершили. Это было 1 октября. Холодно, ледяной ветер. Мы встретили Горбачёва недалеко от совхоза. Когда Горбачёв подъехал, он вышел из машины и поклонился степи. Артист в высшей степени! Снял шляпу: «Так казахстанская степь напоминает мне Ставрополье, что я не могу не сделать поклон». Это меня подкупило.
Мы сели с ним в одну машину. Он взял меня за руку и спросил: «Откуда же ты взялась на целине в Казахстане?».
– Я родилась в Воронежской области. Комсомол, путёвка, – объясняю я.
– Воронежская область… Мои прадеды оттуда. Так мы же с тобой земляки!
Приехали в хозяйство, показали молочный комплекс. У нас уже тогда была автоматизация, и коровы давали высочайшие надои. Мы показали и переработку, и отправку молока. Затем подошли к дояркам.
– У тебя муж пьёт? – спросил Горбачёв у одной.
– Нет.
– А у тебя?
– Нет.
И доходит до 9-го человека. А там стоит Лариса Георгиевна, депутат Верховного Совета Казахской ССР.
– А у меня – пьёт!
– Как? У вас у одной пьёт?
Она немного помолчала и ответила:
– А у них ни у кого мужей нет…
Все расхохотались.
На следующий день мы поехали по полям. И тут началась каторга! Вот едем – паровое поле.
– Предшественник какой? Что будете сеять? Экономика парового поля?
Ну разве секретарь райкома запомнит все 420.000 гектаров?!
Едем дальше – одни и те же вопросы.
Хорошо, к поездке стали присоединяться совхозные директора и агрономы. Они ему рассказывают, он их учит, они замолкают.
Вечером – собрание на сельскохозяйственной опытной станции. Учёные должны рассказать о культуре земледелия целины. Все члены бюро обкома сидят. С трибуны рассказывает Франц Севастьянович Шлосс. Немец высочайшей дисциплины! Построил детский сад, оборудование для него привёз из Чехословакии. Дояркам на животноводческих фермах массаж рук делали. Он всё это рассказал.
А потом Горбачёв начал вопросы задавать. Один задал, Шлосс ответил. Начал задавать второй, Шлосс не дослушал и стал отвечать.
Горбачёв кулаком по столу: «Товарищи члены бюро! Есть предложение снять с работы Шлосса. Он не умеет слушать».
Я встала, меня со всех сторон толкают – успокойся!
– Михаил Сергеевич! Позвольте нам самим разобраться со Шлоссом.
– Ну что, члены бюро, согласимся? – пошёл на попятную Горбачёв.
А когда в область приехал, то зампредседателя облисполкома, курирующего село, всё же снял с работы.
Заставляли написать враньё про Кунаева
– Однажды пригласил меня к себе Димаш Ахмедович и говорит: «Поедешь в Уральск вторым секретарём обкома партии». Я в ответ: «Как отца прошу, пощадите, не могу я. Во-первых, мне трудно оторваться от ставшей для меня родной Кустанайской области, а во-вторых, работать вторым секретарём обкома партии – это так сложно. Вдруг я не справлюсь?». Он ответил: «Мне виднее, а ты, как дочь, исполни долг».
Поехала, поработала.
В один из дней Нажамиден ИСКАЛИЕВ, 1-й секретарь обкома бросил передо мной бумагу. Это была анонимка на Кунаева. Мол, когда он приезжает в область, овец отары режут, сабантуи устраивают. Он мне говорит: «Пишите ответ. В Москву отправить надо». А я знала, какой ответ буду писать.
Прежде, чем организовать обед Димашу Ахмедовичу, я вложила своих 200 рублей, по 200 рублей вложили председатель райисполкома, первый секретарь парткома и председатель отделения КГБ на Карачаганаке. Итого 800 рублей. Мы заказали обеды для всех гостей, для всех журналистов. Все документы, счета, чеки я подшила. На всякий случай.
Я написала ответ в ЦК КПСС. Искалиев почитал: «Я такой ответ в Москву передать не могу». – «А я другого ответа писать не могу. Напишите другое, я всё равно свой ответ передам». – «Ну, тогда идите и по ВЧ докладывайте».
Я пошла, позвонила заведующему отделом ЦК, начала читать. «Эту карикатуру положи себе в стол и никому не показывай», – прозвучало в трубке.
(Сын Нажимидена Искалиева Гали несколько последних лет был заместителем акима Актюбинской области. – Авт.).
Я была на пленуме ЦК в 1986-м, когда Динмухаммеда Ахмедовича освободили от должности 1-го секретаря. Он вышел из президиума и сел в конце зала. Когда объявили перерыв, он вышел на площадку и стоял в одиночестве. Я подошла к нему.
– Вот, Вера Васильевна, клюют меня!
– Вы – наше золотое зёрнышко. Начнут клевать – подавятся.
Мы рассмеялись. Потом подошёл Олжас Сулейменов, другие. А те, кто раньше подлизывались к Кунаеву, побежали в другую сторону, где продавали пирожки и сувениры.
После пленума я позвонила охране Димаша Ахмедовича: «Можно ли с ним встретиться?». Он пригласил меня домой. Мы долго сидели в его рабочем кабинете. Он подарил мне свою книгу «О своём времени». Там есть слова и о кадрах. Мне посвящено 4 строки. Неплохие слова.
В конце он написал о больших людях в руководстве, где они – предатели. И надо знать их в лицо.
Геннадий Колбин: «Давайте отправим Сидорову на пенсию досрочно?»
– В поздние советские времена было модно занимать два высших поста. Горбачёв тоже не удержался и 1 октября 1988 года стал совмещать руководство партией с руководством страной. Вот и Колбин захотел того же самого в Казахстане.
Звонит мне как-то: «А вам не кажется, Вера Васильевна, что мы – два русака, мешаем друг другу?» – «Как мне может мешать первый секретарь? Если надо, я встану и уйду».
Вроде как даже посмеялись над этим.
Мне потом рассказывал председатель Президиума Верховного Совета Михаил Исиналиев, что первый секретарь не раз вызывал его к себе и предлагал: давай Сидоровой предложим уйти на пенсию досрочно, я стану председателем, а ты – замом. Исиналиев ему на это: «Геннадий Васильевич, у нас с вами уже седина пробивается, а Сидорова лет на 20 младше. Во-вторых, мы, казахи, не позволим, чтобы на втором посту был представитель некоренной нации».
Так это было или нет, но в один прекрасный день меня вызвали в ЦК и сказали: «Пиши заявление…».
Я написала. Но не на имя Колбина, а в бюро ЦК. «Прошу освободить…». Без объяснения причин.
Не успела доехать домой, как звонит второй секретарь ЦК КПК Марат Мендыбаев: «Вера Васильевна, немедленно вернитесь на работу! ЦК КПСС не позволил вам уходить. Немедленно вернитесь именно сейчас, вечером, чтобы все видели, что с работы вас никто не увольнял». Вернулась и стала работать.
Как Вера Сидорова нашла шпионов в Верховном Совете
– Сижу на своём рабочем месте – заместителя председателя Президиума Верховного Совета Казахской ССР. Возле меня несколько телефонов, в том числе городской и связывающий меня с приёмной. Два последних барахлят. Поднимаю трубку – жужжание какое-то, ничего не слышно. Мастера один раз вызвала, другой, третий… Потом взяла отвёртку и сама раскрутила. Квадратик такой внутри оказался, сантиметр на сантиметр где-то. Зелёненький. С четырьмя проволочками. И во втором аппарате – такой же.
Несколько суток я носила эти 2 жучка с собой. Потом понесла своему шефу, председателю Президиума Верховного Совета Казахской ССР Закашу Камалиденову. Он всё-таки генерал, возглавлял КГБ Казахской ССР.
Он: «Где взяла? А как остальные сотрудники?»
А я, пользуясь ротозейством уборщиц, проверила телефоны всех 6 отделов. У трёх принципиальных мужиков в телефонах нашла «жучки».
Камалиденов быстро позвонил председателю КГБ СССР Виктору Чебрикову. А потом раскрутил свои телефоны – «жучки» стояли везде. Он их в конверт – и Чебрикову отправил.
На вторые сутки в кабинет ко мне заявились 4 или 6 генералов: «Ла-ла-ла, да мы их ставили, чтобы шум с улицы гасился». Долго со мной беседовали и посоветовали ближайшую ночь провести на работе и не ездить домой. Не исключено, что в эту ночь и дома сняли «жучки», если они там были установлены.
На целину отправили насильно?
– Училась в Казанском сельхозинституте на агронома. Преддипломную практику проходила под Казанью в колхозе «Заветы Ильича». Видимо, что-то у меня получалось, если председатель сказал, что возьмёт меня на работу главным агрономом хозяйства. Я была в восторге!
Но тут прошёл слух, что на казахстанскую целину нужны специалисты. Слухи стали явью, когда нас пригласил на беседу секретарь парткома курса и говорит: «Столько-то человек должны ехать в Казахстан, пишите заявления»». Никто не пишет. И я не пишу. Ведь я уже знаю, где буду работать. Видит он такое дело и говорит: «Я сейчас всех вас на ключ закрою в аудитории и никуда не отпущу!». Мы посидели, посидели да и написали заявления. Семь человек из нашей общежитской комнаты.
В Кустанае, как только приехали, первый, кого встретили – дезертир. Здоровенный такой парень, с давно немытой и нечёсаной головой, небритый. С огромным чемоданом. Обложил он нас матом и посоветовал в обратный путь трогаться. Сам он свой трактор в борозде кинул – и на поезд…
А мы поехали в областное управление сельского хозяйства. Переночевали в кабинете: кто на столе, кто на диване. Утром на «кукурузнике» улетели к месту службы. Сбросили нас в Карасу между двумя кладбищами – мусульманским и христианским. Никто не встречает. Пешком дошли до сельхозуправления. Разобрали нас по совхозам. Я попала в «Джамбульский», агрономом отделения. Две тракторные бригады: в одной 10.000 гектаров земли, в другой – 7.000.
Было это в мае 1958 года.
Так её пытались убить
– В 1975-м меня избрали секретарём Кустанайского райкома партии. И начались указания: «Это – директор совхоза. Он бывший председатель райисполкома – ты его не трожь. Другой – бывший 1-й секретарь, ты с него не спрашивай. Третий – бывший начальник сельхозуправления, который украл люстры и ковры. Ты его тоже, пожалуйста, не трожь».
Я их собрала и сказала: «Братцы! Ни перед кем слово не давала. Я обещала только стране и партии, чтобы были хлеб и мясо».
Бывший начальник райсельхозуправления сидит такой, нога на ногу – мол, видели мы таких секретарей. Я на него посмотрела: «Товарищ Гурин, а вы хотите оставаться в партии?». И уже, обращаясь к соратникам: «Может, мы его исключим?». Члены бюро: «Да-да» – и проголосовали.
А у него – шибко шустрая жена, и сын – таксист. Он своих таксистов подговорил: «Когда будет гололёд, мы её к обочине прижмём, чтобы машина перевернулась». Мой водитель заметил эти попытки.
Шли дни. Вдруг шофёр председателя райисполкома объявился в моём подъезде. «Вить, ты что тут?» – «А так, Вера Васильевна, по делам». В следующий раз приезжаю – шофёр второго секретаря. «А ты чего здесь, Борис?». – «Да так…». Думаю, если к какой бабе ходит, то у нас тут все – шибко положительные. Потом признались: «Вера Васильевна, вас хотят избить. Да так, чтобы родная мать не узнала».
Утром я пошла к 1-му секретарю Кустанайского обкома партии Андрею Михайловичу Бородину. Тот вызвал председателя райкомиссии, который приходился родственником этому самому Гурину, и сказал: «Если с Верой Васильевной что-то случится, сядете оба».
Ну и всё прекратилось.
Звезда от Димаша
– Шла уборка урожая 1976 года. Приехал к нам Димаш Ахмедович Кунаев – он обязательно бывал на целине во время уборки. Хлеб созрел, темпы уборки хорошие, темпы вывоза зерна отличные.
Приехали на опытную станцию, а там хлеб по грудь стоит, колосья хорошие. Посмотрел, приобнял хлеб и спрашивает: «Вера Васильевна, сколько сдадите?» – «25 миллионов пудов». Он говорит: «Замечательно! Если столько действительно сдадите, и если для Казахстана будет выделена хоть одна звезда Героя, она будет вашей». Я отвечаю: «От наград, конечно, Димаш Ахмедович, не отказываются, но если мы сдадим 25 миллионов, вы бы помогли нам построить дом культуры в районном центре». «И дом культуры будет», – обещает он.
Зерна мы тогда сдали 35,4 миллиона пудов. И дом культуры, по распоряжению Кунаева, нам построили очень хороший.
Артист Горбачёв
В 1984 году звонит мне тогдашний первый секретарь Кустанайского обкома партии Василий Петрович Демиденко: «Завтра секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству приедет к вам в район».
– Что он будет смотреть?
– Ну, покажите ему молочные хозяйства. Потом хлеб по полям покажете.
А мы уже уборку завершили. Это было 1 октября. Холодно, ледяной ветер. Мы встретили Горбачёва недалеко от совхоза. Когда Горбачёв подъехал, он вышел из машины и поклонился степи. Артист в высшей степени! Снял шляпу: «Так казахстанская степь напоминает мне Ставрополье, что я не могу не сделать поклон». Это меня подкупило.
Мы сели с ним в одну машину. Он взял меня за руку и спросил: «Откуда же ты взялась на целине в Казахстане?».
– Я родилась в Воронежской области. Комсомол, путёвка, – объясняю я.
– Воронежская область… Мои прадеды оттуда. Так мы же с тобой земляки!
Приехали в хозяйство, показали молочный комплекс. У нас уже тогда была автоматизация, и коровы давали высочайшие надои. Мы показали и переработку, и отправку молока. Затем подошли к дояркам.
– У тебя муж пьёт? – спросил Горбачёв у одной.
– Нет.
– А у тебя?
– Нет.
И доходит до 9-го человека. А там стоит Лариса Георгиевна, депутат Верховного Совета Казахской ССР.
– А у меня – пьёт!
– Как? У вас у одной пьёт?
Она немного помолчала и ответила:
– А у них ни у кого мужей нет…
Все расхохотались.
На следующий день мы поехали по полям. И тут началась каторга! Вот едем – паровое поле.
– Предшественник какой? Что будете сеять? Экономика парового поля?
Ну разве секретарь райкома запомнит все 420.000 гектаров?!
Едем дальше – одни и те же вопросы.
Хорошо, к поездке стали присоединяться совхозные директора и агрономы. Они ему рассказывают, он их учит, они замолкают.
Вечером – собрание на сельскохозяйственной опытной станции. Учёные должны рассказать о культуре земледелия целины. Все члены бюро обкома сидят. С трибуны рассказывает Франц Севастьянович Шлосс. Немец высочайшей дисциплины! Построил детский сад, оборудование для него привёз из Чехословакии. Дояркам на животноводческих фермах массаж рук делали. Он всё это рассказал.
А потом Горбачёв начал вопросы задавать. Один задал, Шлосс ответил. Начал задавать второй, Шлосс не дослушал и стал отвечать.
Горбачёв кулаком по столу: «Товарищи члены бюро! Есть предложение снять с работы Шлосса. Он не умеет слушать».
Я встала, меня со всех сторон толкают – успокойся!
– Михаил Сергеевич! Позвольте нам самим разобраться со Шлоссом.
– Ну что, члены бюро, согласимся? – пошёл на попятную Горбачёв.
А когда в область приехал, то зампредседателя облисполкома, курирующего село, всё же снял с работы.
Заставляли написать враньё про Кунаева
– Однажды пригласил меня к себе Димаш Ахмедович и говорит: «Поедешь в Уральск вторым секретарём обкома партии». Я в ответ: «Как отца прошу, пощадите, не могу я. Во-первых, мне трудно оторваться от ставшей для меня родной Кустанайской области, а во-вторых, работать вторым секретарём обкома партии – это так сложно. Вдруг я не справлюсь?». Он ответил: «Мне виднее, а ты, как дочь, исполни долг».
Поехала, поработала.
В один из дней Нажамиден ИСКАЛИЕВ, 1-й секретарь обкома бросил передо мной бумагу. Это была анонимка на Кунаева. Мол, когда он приезжает в область, овец отары режут, сабантуи устраивают. Он мне говорит: «Пишите ответ. В Москву отправить надо». А я знала, какой ответ буду писать.
Прежде, чем организовать обед Димашу Ахмедовичу, я вложила своих 200 рублей, по 200 рублей вложили председатель райисполкома, первый секретарь парткома и председатель отделения КГБ на Карачаганаке. Итого 800 рублей. Мы заказали обеды для всех гостей, для всех журналистов. Все документы, счета, чеки я подшила. На всякий случай.
Я написала ответ в ЦК КПСС. Искалиев почитал: «Я такой ответ в Москву передать не могу». – «А я другого ответа писать не могу. Напишите другое, я всё равно свой ответ передам». – «Ну, тогда идите и по ВЧ докладывайте».
Я пошла, позвонила заведующему отделом ЦК, начала читать. «Эту карикатуру положи себе в стол и никому не показывай», – прозвучало в трубке.
(Сын Нажимидена Искалиева Гали несколько последних лет был заместителем акима Актюбинской области. – Авт.).
Я была на пленуме ЦК в 1986-м, когда Динмухаммеда Ахмедовича освободили от должности 1-го секретаря. Он вышел из президиума и сел в конце зала. Когда объявили перерыв, он вышел на площадку и стоял в одиночестве. Я подошла к нему.
– Вот, Вера Васильевна, клюют меня!
– Вы – наше золотое зёрнышко. Начнут клевать – подавятся.
Мы рассмеялись. Потом подошёл Олжас Сулейменов, другие. А те, кто раньше подлизывались к Кунаеву, побежали в другую сторону, где продавали пирожки и сувениры.
После пленума я позвонила охране Димаша Ахмедовича: «Можно ли с ним встретиться?». Он пригласил меня домой. Мы долго сидели в его рабочем кабинете. Он подарил мне свою книгу «О своём времени». Там есть слова и о кадрах. Мне посвящено 4 строки. Неплохие слова.
В конце он написал о больших людях в руководстве, где они – предатели. И надо знать их в лицо.
Геннадий Колбин: «Давайте отправим Сидорову на пенсию досрочно?»
– В поздние советские времена было модно занимать два высших поста. Горбачёв тоже не удержался и 1 октября 1988 года стал совмещать руководство партией с руководством страной. Вот и Колбин захотел того же самого в Казахстане.
Звонит мне как-то: «А вам не кажется, Вера Васильевна, что мы – два русака, мешаем друг другу?» – «Как мне может мешать первый секретарь? Если надо, я встану и уйду».
Вроде как даже посмеялись над этим.
Мне потом рассказывал председатель Президиума Верховного Совета Михаил Исиналиев, что первый секретарь не раз вызывал его к себе и предлагал: давай Сидоровой предложим уйти на пенсию досрочно, я стану председателем, а ты – замом. Исиналиев ему на это: «Геннадий Васильевич, у нас с вами уже седина пробивается, а Сидорова лет на 20 младше. Во-вторых, мы, казахи, не позволим, чтобы на втором посту был представитель некоренной нации».
Так это было или нет, но в один прекрасный день меня вызвали в ЦК и сказали: «Пиши заявление…».
Я написала. Но не на имя Колбина, а в бюро ЦК. «Прошу освободить…». Без объяснения причин.
Не успела доехать домой, как звонит второй секретарь ЦК КПК Марат Мендыбаев: «Вера Васильевна, немедленно вернитесь на работу! ЦК КПСС не позволил вам уходить. Немедленно вернитесь именно сейчас, вечером, чтобы все видели, что с работы вас никто не увольнял». Вернулась и стала работать.
Как Вера Сидорова нашла шпионов в Верховном Совете
– Сижу на своём рабочем месте – заместителя председателя Президиума Верховного Совета Казахской ССР. Возле меня несколько телефонов, в том числе городской и связывающий меня с приёмной. Два последних барахлят. Поднимаю трубку – жужжание какое-то, ничего не слышно. Мастера один раз вызвала, другой, третий… Потом взяла отвёртку и сама раскрутила. Квадратик такой внутри оказался, сантиметр на сантиметр где-то. Зелёненький. С четырьмя проволочками. И во втором аппарате – такой же.
Несколько суток я носила эти 2 жучка с собой. Потом понесла своему шефу, председателю Президиума Верховного Совета Казахской ССР Закашу Камалиденову. Он всё-таки генерал, возглавлял КГБ Казахской ССР.
Он: «Где взяла? А как остальные сотрудники?»
А я, пользуясь ротозейством уборщиц, проверила телефоны всех 6 отделов. У трёх принципиальных мужиков в телефонах нашла «жучки».
Камалиденов быстро позвонил председателю КГБ СССР Виктору Чебрикову. А потом раскрутил свои телефоны – «жучки» стояли везде. Он их в конверт – и Чебрикову отправил.
На вторые сутки в кабинет ко мне заявились 4 или 6 генералов: «Ла-ла-ла, да мы их ставили, чтобы шум с улицы гасился». Долго со мной беседовали и посоветовали ближайшую ночь провести на работе и не ездить домой. Не исключено, что в эту ночь и дома сняли «жучки», если они там были установлены.
Записали
Виктор ГЕРБЕР
Марина ВАСИЛЬЕВА
