Я полагаю, что всё это следует шить!
27 августа 2014 года. №34
– Где они такую одёжку раздобыли? Наверняка заядлые театралы задавались этим вопросом. С современными костюмами всё ясно: сбегали актеры в перерыве между репетициями на рынок. Понятно и с национальными костюмами. Бархатный чапан или сафьяновые ичиги можно отыскать в специальных бутиках. А в каких бутиках можно раздобыть камзол 18–го века или древнегреческую тогу?
Главное, чтобы костюмчик сидел.
Виктор ГЕРБЕРВЕЩИ КОТОРЫЕ НЕ ПРОДАЮТСЯ
Магазинов, специализирующихся на театральных костюмах, в Актобе нет. Да и в больших городах, вроде Алматы, Москвы, Санкт–Петербурга, подобные торговые точки просто не имеют возможности учесть все потребности театра. Костюмы для каждого спектакля – уникальны. Поэтому в каждом театре есть своя швейная мастерская.
Швея театрального пошивочного цеха Кашевал САРВАС работает уже больше пятнадцати лет. За эти годы чего только ей не приходилось шить: от вечернего платья королевы до косоворотки русского скомороха.
– Мне кажется, это такая же работа, как и в ателье, – скромничает Кашевал, – разве что хитростей чуть побольше. Работа над каждым костюмом, даже самым простым, по–своему интересна. Но мне больше всего нравится работать с новогодними костюмами. Работы под новый год много. Нужно сделать костюмы и для русской, и для казахской труппы. Зато есть где проявить фантазию.
Пошив костюма начинается с эскиза, с рисунка на бумаге. Этим занимается театральный художник. Если режиссёру нравится идея и концепция, то обсуждением занимается техсовет. Тут решают, как воплотить идеи художника в жизнь. Вот на этом самом техсовете и не обойтись без хитростей и маленьких профессиональных секретов, которые мы сейчас раскроем.
 |  |
|
А мне, будьте добры, костюм Зайчика 48 размера.
|
КОГДА Б ВЫ ЗНАЛИ, ИЗ КАКОГО СОРА
Насмотревшись красивых фильмов из жизни теноров Ла Скала и прочих прим Гранд–Опера, не только наивные зрители, но даже молодые театральные художники делают большую ошибку. Им кажется, что чем дороже ткань для костюма, чем богаче на ней узор – тем лучше. На самом же деле всё далеко не так. У дорогих нарядов может быть обратный эффект. Специфика освещения сцены такова, что некоторые цвета съедаются и становятся блёклыми. Несколько лет назад неопытный театральный художник, желая подчеркнуть тонкий вкус героини, придумал ей белый длинный плащ из натурального бархата. Сколько ни отговаривали его от этой ненужной и расточительной затеи, художник стоял на своём. Уже на первой репетиции стало ясно – дорогущий белый бархат не сценичен. Он выглядел так, будто героиня сварганила себе халат санитарки из общепитовских скатертей.
Бывает и наоборот, зрители постарше наверняка помнят белоснежный китель генералиссимуса и бархатные панталоны государя Александра Первого. Кто бы мог подумать, что эти вещи сшиты из самых обычных вафельных полотенец.
Одним из самых ярких в плане швейных хитростей был спектакль «Царь Фёдор Иоанныч». Собольи шубы, парчовые одежды, усыпанные драгоценными каменьями и жемчугом, – казалось, что на спектакль потрачены неимоверные деньги. Вблизи же всё оказалось не так эффектно. Соболя и куницы оказались кусками крашеного искусственного меха. Яхонты и изумруды делались просто – в пивную пробку–розетку вставляли кусочек цветной фольги, а жемчужным шитьём вообще служили обрезки электрического провода.
Иногда для создания нужного антуража хватает и деталей. Если к обычным ботинкам приклеить жестяную пряжку – то получается обувь придворного щёголя времён Екатерины Второй, а рыбачьи сапоги лёгким движением руки превращаются … нет, не в элегантные шорты, а в самые настоящие ботфорты мушкетёра.
 | |
| Хорошо было в Древней Греции: завернулся актёр в простыню – и на сцену. |
ГРАНДЫ – СТАЛЕВАРЫ
В знаменитом романе бравый гасконец д'Артаньян отдал за модную шляпу лошадь и последний золотой экю. Это потому, что в Париже 17–го века не было ни АЗФ, ни АЗХС, ни даже скромненького Сельмаша. Для спектакля «Дама–невидимка» таких шляп сделали столько, что хватило бы не только всем мушкетёрам, но и перепало бы половине гвардейцев кардинала. Причём, они не стоили театру ни копейки. Актюбинские заводы отдали излишки защитных войлочных шляп театру. Достаточно пришить старую брошку, пучок крашеных перьев и – вуаля! В таком головном уборе не стыдно и в Версаль заявиться.
С современными костюмами всё не так просто, как кажется. Мы уже говорили, что свет на сцене частично съедает цвета. Поэтому обычные вещи с рынка нередко выглядят линялыми, простецкими. На выручку приходят секонд–хенды и комиссионки. Там можно отыскать прикольные шмотки 60–80–ых. Если в жизни никто не осмелится надеть платье такой зубодробительной расцветки, то на сцене оно смотрится довольно элегантно и сдержанно. И ещё один важный нюанс. В жизни нет ничего страшного, если пиджак или пальто больше на полразмера. На сцене же эта деталь сразу бросается в глаза. Рукава приходится ушивать или, наоборот, вставлять клинья, пузырящееся на животе пальто непременно приталивается. Старенький плащ с перешитым воротником или манжетами становится более модным и элегантным.
А уж градации на мужское и женское нет. Нередко женская блузка перешивается в мужскую сорочку и наоборот.
Сказки – пожалуй, самая интересная часть работы театральных портных. И самая сложная. Дети включаются в игру легко, быстро принимают условности. Им сразу понятно, что если тётя в чёрном платье говорит: «Мяу!», то она – кошка. Взрослые будут долго размышлять, что хотел сказать творческий коллектив, обрядив Ромео в китайские кеды. Один актюбинский критик долго восторгался находкой художника в спектакле «Женитьба». По его мнению, обруч в штанах Яичницы символизировал сковородку. На самом же деле таким образом художник просто пытался добавить актёру объёма, потому что для роли Яичницы тот был слишком субтилен. Но, с другой стороны, самая маленькая неточность, крошечная деталь несоответствия – и внимания ребёнка уже не вернуть. В спектакле «Спящая красавица» персонажу, у которого разошлась молния на брюках, весь зал скандировал: «Застегни ширинку!». И плевать деткам было, что на сцене речь шла о жизни и смерти.
КАК ИСПОРТИТЬ КОСТЮМ?
Ещё очень важно, чтобы все костюмы были практичными. Во–первых, необходима прочность, ведь спектакли играются по несколько лет, да и актёры на сцене не просто мирно сидят в креслах, а танцуют и выделывают почти акробатические номера. Во–вторых, они должны быть очень удобными. Попробуй–ка проходить пару часов в железной кольчуге. Вот и вяжут кольчугу из бельевой верёвки, выкрашенной серебрянкой. И, конечно, костюмы должны быть немаркими. Пыльные кулисы, пачкающийся грим, далеко не стерильные декорации.
Хотя привычка к немаркости играет и плохую службу. В спектакле «Прощай, овраг!» актёры должны быть одеты, как бродяги, в ободранное, латаное, грязное. Костюмы же оказались на редкость стойкими. Забавно было видеть, как актёры в перерывах между репетициями топтались по одежке, кидали её в самые пыльные углы, смачивали водой из лужи. Есть и более цивилизованные формы старения. Для спектакля «Прикосновение» бедные костюмеры несколько дней стирали новёхонькую военную форму в кипятке с литрами хлорки.
Работа театральной портнихи не из лёгких. Большая нагрузка, нередко капризничают актёры, а перед премьерой приходится буквально ночевать в цеху. При этом средняя зарплата швеи 30.000–40.000 тенге. Но Кашевал любит свою работу.
– Ведь это тоже творчество, – говорит она.
Владислав КОЖУХАРЬ,
