Отклонение от нормы – это и есть искусство
18 марта 2015 года.№11
Почему возвращаться к былому – это редкая удача? Иссякнут ли «бессмертные» темы, и почему театр вечен? Российский, а когда–то главный режиссёр актюбинского драматического театра – Татьяна ЛУКОМСКАЯ.
Татьяна Лукомская не является сторонницей излишней публичности, но с представителями прессы всегда дружелюбна и приветлива. «Всё должно быть в меру», – часто любит повторять режиссёр, проживающая в Костроме. Справляться с нервами на работе помогают сигареты, а с нервами в жизни – любимая работа.
– Всё взаимосвязано. Хочется создать шедевр, но иногда не выходит. Всякое бывает, нужно работать над собой и идти к своей цели, – не устаёт повторять Татьяна Владимировна.
Полтора месяца назад она вернулась в город, в котором не была 15 лет. Вернулась, чтобы подарить зрителю ту постановку, которая всколыхнула культурную жизнь Актобе.
НАЗАД В ПРОШЛОЕ
– Татьяна Владимировна, «разовый режиссёр» – это сейчас модно или это просто необходимо?
– Сейчас это нормальный процесс. Режиссёра приглашают поработать в тот или иной город с различными актёрскими составами. Я не скажу, что это объясняется отсутствием хороших режиссёров–постановщиков. По большому счёту, это не совсем приятные издержки реальности. Раньше актёры мигрировали из города в город: искали своего режиссёра, свой театр. Так вот, когда они пробовали себя, бывал решён и вопрос с жильём. Сейчас этого нет, а жаль, отсутствие миграции сказывается на опыте… Сейчас театру выгоднее «нанять» режиссёра на несколько месяцев, чем приглашать артистов.
– Есть какая–то ностальгия по театру?
– Конечно. В каждом театре, где бы я ни работала, оставалась частичка меня самой. Если я отдаюсь ремеслу, то на все сто процентов. Этот город, этот театр, в котором я проработала с 1988 по 1999 годы – родные для меня.
– Не хочется остаться насовсем, поработать со «старой гвардией»?
– Я благодарна судьбе, что мне выпала возможность снова работать в Актобе. Это случается достаточно редко. Что касается работы на постоянной основе, то не рассматриваю эту идею. Меня устраивает то, что есть. В России у меня есть свой зритель… А коллеги… признаюсь, есть чувство вины перед старыми товарищами. Возможно, я ещё приеду в Актобе и тогда обязательно поставлю фарсовую комедию Достоевского «Дядюшкин сон», где и поработаю с «мастодонтами».
Было бы желание
– Многие режиссёры в кулуарах жаловались, что аппаратура в драмтеатре плохая…
– Неправда! Сам театр стал комфортнее, очень хорошая звуковая аппаратура, а свет… Меня предупреждали, что свет плохой, но я не согласна! Просто его использовали не так, но это уже проблемы тех, кто его использовал. Профессионал должен уметь пользоваться тем, что есть, да так, чтобы зрители не заметили шероховатостей.
– Вам удалось почувствовать зрителя за то время, пока вы находитесь в Актобе?
– Зритель очень хороший, образованный. Я не скажу, что город страдает от недостатка театралов или просто поклонников хорошей игры на сцене. Залы в Актобе всегда будут заполнены, если не полностью, то наполовину – точно. На самом деле понять, что хочет зритель – достаточно сложно. Когда я работала в Актюбинске, то мне на это понадобилось три сезона. Но надеюсь, что и я, и актёры уловили общее настроение зрителей.
– Пару лет назад в драмтеатр влилось новое поколение актёров. Их уровень оставляет желать лучшего?
– Если откровенно, то слабоватые, но потенциал у них есть. На самом деле актёрской профессии невозможно обучить. Нет универсальной формулы: два шага назад, один вперёд – и роль получится. Кураж должен заложить Бог. Если есть азарт, наивность, доля авантюризма и честолюбия, желание высказать свои мысли, постичь чужие мысли – вот тогда что–то может получиться. Актёра любят за умение сохранить в себе детство, передать посредством игры то, что недоступно другим.
– И режиссёр должен обладать этим набором качеств?
– В какой–то степени, да, но уже на другом уровне. Режиссёр должен уметь удивлять и удивляться. Чтобы совершать открытия (а любая поставка спектакля – это уже открытие), нужно самому быть открытым. Открытым для того, чтобы постичь тайны искусства. А что такое искусство? Я его рассматриваю, как отклонение от нормы. Нормы прописаны в законах и кодексах, а у нас сплошное отклонение. С этим материалом и работаем.
О ВЕЧНОМ
– Кстати, о материале. Почему–то большинство режиссёров берётся за постановки классиков, а как же современные авторы?
– И на современных авторов обращаем внимание, я не скажу, что они слабее, они просто другие. Сейчас появились так называемые моноложные авторы, для которых важен контакт со зрителей. Есть и невербальные авторы, которым не важен текст, важно выразить мысль в пластике, движениях, мимике. В российских театрах это проблема – около 80 процентов спектаклей играется по классике. Объясняю: театр выплачивает авторские сборы в размере трёх процентов. А современные авторы просят по 15–20 процентов. Так театр «без штанов» останется! Либо умерьте аппетиты, либо «идите лесом». Причём качество материала не всегда стоит запрашиваемых гонораров.
– Вы как–то говорили, что великие темы так и останутся бессмертными. Неужели ничего нового не придумали?
– А что тут думать? Есть вечные темы: власть, деньги, любовь, жизнь и смерть. Только эти темы заставляют человека подняться с дивана и идти в театр. Вот режиссёр и ищет в них различные отклонения. У кого–то получается, у других нет.
– В прошлом году пошла волна протестов среди режиссёров–кинематографистов о запрете в фильмах нецензурщины. Вы несколько лет проработали на «Мосфильме», близки ли вам позиции недовольных?
– Я не могу смотреть спектакль, где мат от начала и до конца. С другой стороны, бывают ситуации, когда это необходимо. Тема войны, где то и дело присутствует ненормативная лексика. Этот эмоциональный выплеск не давал сойти с ума. Это должно быть уместно, а не для того, чтобы поразить зрителей своей смелостью. На самом деле русское искусство – целомудренно по своей сути, оно занимается душой человека, а не помоями души.
– У многих зарубежных режиссёров есть опасения, что театр изживает себя…
– У меня таких опасений нет. Театр – это та неповторимая энергетика, которую не сможет передать ни один экран. Храм Мельпомены вечен.
– И даже в 1990–е годы у вас таких мыслей не возникало? Вы ведь и сами вместе с актёрами голодали, когда месяцами зарплату не выплачивали.
– И тогда такой мысли не было. Сейчас всё иначе: за театром признали право в его необходимости. Вспомнили, что без этого духовного ключика никого, кроме зомби, не вырастет. За театрами признали право на конкуренцию, и это очень важно.
– У вас была возможность покорить Москву, почему вы этого не сделали?
– И сейчас есть возможность, но я никогда не стремилась к этому. Я не отношу себя к корифеям, я хороший ремесленник и не особо рвусь к славе и почестям. Считаю, что лучше быть первым в деревне, чем последним в городе.
Дмитрий ШИНКАРЕНКО,
Фото Юрий ТАРАСЕНКО
