Книга рекордов актюбинской Мельпомены
17 сентября 2014 года. №37
13 сентября русская труппа Актюбинского театра драмы открыла юбилейный пятидесятый сезон. За полувековую историю театральные подмостки повидали немало. Истории весёлые, грустные, порой трагические. К юбилею мы постарались составить своеобразную книгу рекордов. Что же за 50 лет служения музам было самым-самым?
Театр 1973 год.
 |  |
ТРУДНО БЫТЬ ПЕРВЫМ
Первый спектакль – как первая любовь, не забывается. Театр начал свою работу с постановки «Между ливнями» по пьесе Штейна. Это была насквозь идеологическая постановка, но тем не менее она навсегда осталась в истории театра.
ГОРИ КОСТЕРОМ, ЭТОТ ГОРИН
Самый диссидентский спектакль «Тиль Уленшпигель» по пьесе Григория Горина актюбинский зритель так и не увидел. Партийные бонзы заметили массу крамольной двусмысленности, политические выпады, критику партии в монологах и проделках фламандского бродяги, и дальше закрытого худсовета спектакль не пошёл. Но, по словам очевидцев, слухи о смелой и интересной постановке ещё долго будоражили умы актюбинских театралов.
ЗАЙКА-СТАХАНОВЕЦ
Самым долгоживущим спектаклем последнего времени стала сказка «Зайка-Зазнайка» по пьесе Сергея Михалкова. Спектакль идёт с 1999 года. Трудно найти актёра, который ни разу не сыграл в этом спектакле хотя бы одну роль. Любопытно, что ставилась сказка в тяжёлые времена, когда с финансированием театра было совсем плохо. И первые костюмы были сшиты из остатков материи и … детских ползунков. Тогда в театр пришла посылка с гуманитарной помощью из Израиля. В этой посылке и оказалось большое количество ползунков. Несмотря на это спектакль получился очень ярким и красочным. За всё время костюмы не раз перешивались, но идея оказалась такой интересной, что эскизы костюмов с тех пор не изменились.
КАРЛСОН, КОТОРЫЙ ЛЕТИТ НА КРЫШУ
Самый короткий и самый трешевый спектакль – это, безусловно, сказка о Карлсоне. Правда, столь драматично он шёл всего раз. По идее режиссёра, Карлсон должен был спускаться на сложной системе тросов. Но то ли система дала сбой, то ли монтировщик плохо выполнял обязанности. Как только открылся занавес, сверху, стремительно набирая скорость, на крышу домика Малыша рухнул матерящийся Карлсон. Затем человек с пропеллером опять взмыл вверх (это монтировщик решил исправить оплошность) и снова рухнул на крышу домика, из которого с отнюдь не детским лексиконом вылетел перепуганный Малыш. Вылетел Малыш вовремя, потому что домик развалился на части. Монтировщик ещё долго и настойчиво пытался вытащить тело многострадального мужичка с пропеллером из-под руин при помощи той же системы тросов. Карлсона отвезли в больницу, спектакль списали, как не соответствующий технике безопасности. А пятиминутное шоу навсегда осталось в сердцах маленьких зрителей.
А Я ЕМУ РОМАШКОЙ ПО КАСКЕ, ПО КАСКЕ
Самый гламурный спектакль о войне, это «Соловьиная ночь» по пьесе Ежова (2005год). Для спектакля требовалась массовка из доблестных воинов. Но мужская часть труппы категорически отказалась лишаться роскошных кудрей до плеч, бород, пирсинга и прочих татуировок ради пятиминутных эпизодов. Выход нашли креативный. Раз это война, то почти все солдаты – раненые, раз раненые, то и забинтованные. Так появилась целая армия то ли калек, то ли зомби, перемотанных бинтами. Всё бы ничего, только эти бинты иногда слетали по ходу пьесы. И зрители могли лицезреть на советском воине модную мелированную шевелюру.
МОРАЛЬНЫЙ РИСК ЗА ТРИ РУБЛЯ
Самым кассовым за всю историю был спектакль «Интердевочка»(1990), где главная героиня щеголяла топлес. Трудно поверить, но билеты на провинциальную постановку люди порой покупали по блату, а иногда звонили даже из обкома и горкома в администрацию театра с просьбой отыскать пару лишних билетиков.
Кстати, за демонстрацию своего роскошного бюста актриса получала целых три рубля. По формулировке бухгалтерии, «за моральный риск». Это были серьёзные деньги. Ведь средняя зарплата актёра тогда колебалась в пределах 100-120 рублей.
СТРИПТИЗ ПОНЕВОЛЕ
Но самый первый откровенный спектакль, это отнюдь не «Интердевочка». Неожиданный стриптиз (да ещё и мужской) был ещё в дремучие брежневские времена, в спектакле «Энергичные люди» по пьесе Шукшина. Там персонаж Кузькин во время ссоры с женой швыряет в супругу собственные брюки. Так вот, актёр, играющий Кузькина, так увлёкся, что в благоверную полетели штаны вместе с трусами. Длинный монолог актёр прочитал, не обращая внимания на изъян в одежде, точнее, на его полное отсутствие. Запасные трусы он надел только после замечания помощника режиссёра. Вот тут бы Станиславский точно сказал: «Верю!».
ВЕРЮ! ВОТ ТЕПЕРЬ – ВЕРЮ!
Самой достоверной была сцена из спектакля «Не было ни гроша, а тут алтын» по пьесе Островского. Скупой дядя-самодур так возмутил одного из зрителей, что последний решил сам добиться справедливости, набив негодяю морду. Оказалось, зритель был из глухого села и в театре оказался впервые. Остановить жестокую расправу удалось только помощнику режиссёра, проведшему краткий ликбез на тему: «История театра и принципы системы Станиславского». И вообще, почему-то именно Островский особенно помогает актюбинским актёрам вжиться в роль. В спектакле «Не всё коту масленица» музыканты из оркестра решили подшутить над актрисой, налив в графинчик вместо подкрашенной воды настоящего бренди. Они наивно надеялись, что бедная женщина поперхнётся спиртным и сделает страшные глаза. Не тут-то было. Героиня спокойно прикончила всю бутылку. Но и зрителям скучать не пришлось. Выпивала она настолько мастерски, так интересно заполняя паузы, что каждая рюмка сопровождалась аплодисментами.
НАПОСЛЕДОК
Не стоит считать, что жизнь театра состоит из таких вот происшествий. Театральные будни – это, в первую очередь, тяжёлый, порой рутинный труд. От первой репетиции до премьерных аплодисментов следуют долгие часы мучительного поиска, нервов, полной физической и психологической усталости. А подобные эпизоды придают немного яркости суровым актёрским будням. Особенно хочется поблагодарить актёра Леонида ФОМИНА. Именно он, проработав с самого открытия театра, собирал эти случаи, бережно хранил память о них, чтобы передать новому поколению актёров не только сухую, официальную историю театра. Леонида Фомина уже восемь лет как нет с нами, но до сих пор в актёрских курилках и гримуборных слышится:
– А помните, как Леонид Палыч рассказывал…
Владислав КОЖУХАРЬ,
