ОТКРОЙ МНЕ ВСЮ ПРАВДУ, НЕ БОЙСЯ МЕНЯ
Для эксперимента заготовились листы бумаги со строчками Пушкина, Лермонтова и Есенина. Задачей участников было выбрать из всего многообразия строфы, принадлежащие перу Александра Сергеевича, и, если получится, выложить их в правильном порядке. Этакий поэтический пазл. Действо полагалось провести в парке им. Пушкина и возле памятника светилу русской словесности.
И уже в начале эксперимента нас ждало первое разочарование. Актюбинский памятник поэту и без того несколько ниже Александрийского столпа, а тут его вообще невозможно было найти за торговыми палатками со всякой снедью. Народа по этим причинам у памятника не оказалось, и лишь повеса молодой угрюмо рылся в недрах своего изящного рыдвана (то бишь автомобиля). Фильтры и карбюраторы его интересовали явно больше, чем вся мировая поэзия.
Две девицы вечерком, и не под окном, а на лавочке парка, и не пряли, а обсуждали очередного царя Гвидона.
– Нам сейчас не до Пушкина! – гордо ответили они, с презрением покосившись на листки со стихами.
И мы оставили этот спор славян между собою.
Другая пара девиц походила на Татьяну Ларину из «Онегина». Дики, печальны, молчаливы, как лань лесная, боязливы. На эксперимент они взирали с опаской, и, вздохнув, вспомнили чудное мгновение, когда тут не было никаких корреспондентов.
ДУШЕ НАСТАЛО ПРОБУЖДЕНИЕ
– Откуда ты, прелестное дитя? – спросили мы у девочки, которая прогуливалась с папой.
Конечно, нельзя было требовать, чтобы прелестное дитя разобралось в поэзии Александра Сергеевича, написанной высоким штилем, но и на вопросы о том, знает ли она «Сказку о рыбаке и рыбке», о «Попе и работнике его Балде» и о «Царе Салтане», девочка только пожимала плечами. А вот Пушкин писал, старался. Зато глава семьи нужные строчки на бумаге отыскал с лёгкостью.
От грусти и обиды за великого поэта для нас «уж небо осенью дышало», и «короче становился день». Да и посетители парка посматривали на нас, как вещий Олег на змею из конского черепа.
Юля и Оля, вдвоём, постаравшись, не только вспомнили стихи, но даже восстановили часть стихотворения. Вначале было трудно, но потом, припомнив школьную программу и подключив логику, из разрозненных строф девушки выложили строки в правильном порядке.
И не пропал их скромный труд и дум высокое стремленье.
СКАЖИ МНЕ, КУДЕСНИК, ЛЮБИМЕЦ БОГОВ
А вот Николай даже удивился нашему эксперименту. Он утверждал, что творчество Пушкина наизусть знает каждый, и в доказательство своих слов процитировал несколько стихотворений. Причём, даже не из школьной программы.
Затем уточнил для нас, что день рождения Александра Сергеевича давным–давно миновал, ещё 26 мая. А мы сейчас отмечаем его по новому стилю. На вопрос, сколько лет прошло со столь знаменательной даты, Николай, не задумываясь, ответил, что 215.
С заданием он справился с лёгкостью. Едва увидев первые строчки.
– Ну, это я точно знаю! – ответил он и, отложив ставшие бесполезными клочки бумаги, с чувством прочитал:
Я памятник себе воздвиг
нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою
непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру –
душа в заветной лире
Мой прах переживёт
и тленья убежит –
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Мы все учились понемногу.
Чему–нибудь и как–нибудь.
Анастасия ЗЮЗИНА
ХВАЛУ И КЛЕВЕТУ ПРИЕМЛИ РАВНОДУШНО
Что ни говори, часто не везло Александру Сергеевичу с признанием. И Николай Первый его, мягко говоря, недолюбливал, посылая подальше от столицы. То в Болдино, то в Бессарабию. И цензоры палки в колёса вставляли, и с Дантесом некрасиво получилось.
После смерти поэта дела не изменились, особенно в канун юбилеев. Сначала Маяковский к 120–летию поэта грозился сбросить Пушкина с корабля настоящей поэзии: дескать, устарел Сергеевич. Потом в 1949–м интеллигенция вопила, что с гипсовыми бюстиками и конфетами «Сказки Пушкина» светило русской словесности превращается из «нашего всё» в атрибут мещанства. И, наконец, грандиозный скандал был в 1999, к 200–летию поэта. Тогда один из крупных телеканалов 6 июня крутил фильм–фарс Юрия МАМИНА «Бакенбарды», где творчество поэта стало идеологией для фашиствующей молодёжной группировки.
Но и тогда Александр Сергеевич не стёрся из людской памяти.
Выдержит ли он испытание временем сейчас? Прорвётся ли через туман кемэди–клабовских куплетов и интернетовских «стишков–пирожков»?