Позывной «Пончо-пончо»
Путь к Богу лёгок не бывает. На дороге посреди пустыни микроавтобус несколько раз останавливали военные патрули. Фейс-контроль и проверка документов. Хотя и без этого путь к горе Моисея длится чуть больше трёх часов, а выезжать нужно, как только сядет солнце. У подножия горы к кучкам туристов и паломников летят местные торговцы, пытающиеся втюхать аляповатые «пончо-пончо» за 10 баксов. На смеси трёх языков они живописуют пробирающий до костей холод на вершине горы поутру. Наконец торговцев прогоняет хмурый, невыспавшийся гид. Он раздаёт всем крошечные фонарики и говорит, что сам в гору не полезет. Для этого есть свой проводник из местных, привычный к горным тропинкам. Проводник очень плохо говорит по-русски, группа собралась англоязычная, но ни для кого из них английский родным не является. Не меньшая сумятица царит и с именами. Европейские имена арабам даются тяжело, а для граждан из Бангладеш и то, и другое звучит совершенно непонятно. Чтобы не потеряться в густой темноте, кто-то из остроумных итальянцев предлагает использовать позывной «пончо-пончо». Торговцы уже всех успели достать, поэтому предложение принимается.
После первой же сотни метров выясняется маленькая коммерческая хитрость проводников. Они двигаются страшно медленно, так что до рассвета никак не успеть, цокая языками, светят фонариком в пропасть и несколько раз повторяют, что путь к вершине очень тяжёл, особенно для городских жителей. Дело в том, что значительно его облегчить и покорить вершину быстрее можно на верблюде. В самом начале пути услуги «кэмела» стоят $25. Дальше за катание на корабле пустыни просят ещё больше. К тому же, для «кэмелов» на горной дороге существуют преимущества в движении. Нередко группа из пары десятков человек жмётся к скале, чтобы пропустить одного наездника. Но услугами верблюдов мало кто пользуется. Ведь тяжёлый путь нужно пройти пешком, чтобы с первыми лучами солнца получить достойное вознаграждение.

Горный сервис
К вершине ведут две дороги: короткая (и невероятно трудная) и длинная, но малость полегче первой. По первой туристов не водят. Она только для паломников, давших обет подняться по ней, ни разу не присев, а то и на коленях. На такой путь явно не хватит одной ночи. Но для большинства желающих покорить вершину трудна даже лёгкая дорога. Пожилой итальянец рядом сначала возмущается тем, что от «кэмелов» страшно воняет, что дорога усыпана их какашками, что корабли пустыни – страшные животные. Потом достаётся и пророку Моисею. Дескать, чего он не мог выбрать другое место для бесед с Богом. И не лень ему было туда-сюда носиться с каменными скрижалями? Проходящие мимо священники находят в этом свою иронию, и сравнивают капризного итальянца с роптавшим народом Израилевым, которому было мало жареных перепелов с неба и манны небесной. Застыдившийся итальянец притихает, но ненадолго.
Манны небесной с перепелами действительно нет на горе, но торговцы, не поленившиеся затащить свой товар за несколько километров вверх, встречаются тут на каждом привале. Их «кафешки» выглядят непрезентабельно: сараи, грубо сколоченные из разнокалиберных досок, да ещё завешанные грязными, облезлыми коврами. Но даже такое заведение кажется путнику желанным кровом и приютом. Стакан кофе или чая в свете тусклой керосинки оказывается вкуснее манны небесной. Появляется искушение бросить всё и остаться тут до утра. Рассвет неплохо видно и отсюда, а горный путь становится всё труднее. Последние километра два и лёгкая, и сложная дороги сливаются в одну. Тут уже не помогут даже выносливые «кэмелы». По крутым каменным ступеням может подняться только самое выносливое существо – человек.

Отпускаю тебе грехи твои
Перед самой вершиной начинают нестерпимо болеть ноги даже у тренированного человека. Сказывается ещё и бессонная ночь. Что любопытно, дети прыгают с камня на камень с улыбкой, а пожилой священник коптской православной церкви, несмотря на тросточку и немолодой возраст, даже не присел ни разу. Поговаривают, что чем чище душа человека, чем меньше грехов числится за ним, тем легче это восхождение. Судя по людям, отказывающимся идти дальше, и рухнувшим на камень с одышкой, в этом поверии есть какой-то резон.
Дорога тут ещё имеет коварное свойство, нечто вроде оптической иллюзии. Когда уже кажется, что вершина в двух шагах, из-за огромного валуна появляется ещё одна тропка. Усевшихся в отчаянии на землю становится всё больше.
Наконец появляется то, ради чего и был затеян этот нелёгкий путь. Часовенка и мечеть. Мусульмане тут же отправляются в молельную комнату, ведь это место свято и для них. Моисей, кроме Библии, под именем Муса упоминается и в Коране. У христианской часовни собирается группа коптов-паломников. Они тихо напевают псалмы в ожидании восхода. Холодает, но воздух оказывается не таким жутким, как описывали продавцы «пончо-пончо».
Наконец, за горной кручей поднимается алый диск. Много тысяч лет назад в этом сиянии Моисей разглядел землю обетованную. Возглас восторга покоривших вершину сливается с началом псалма христиан-коптов и гулким звоном колокола часовни. Начинаешь понимать, что, пройдя большую часть пути на спине верблюда, и не устав до предела человеческих возможностей, не испытаешь и сотой доли той радости и облегчения, которые получают паломники. Солнце восходит быстро, заливая светом окрестные горы. Почему-то верится, что с этого момента всё у тебя в жизни будет хорошо. 

 
Ду ю спик по-вавилонски?
На отдых и осмотр вершины даётся около двух часов. За это время можно сделать селфи, осмотреть пещеру, где ночевал Моисей, запечатлеть красоты на память. Но подавляющее большинство покорителей вершин предпочитают просто посидеть, прислонившись спиной к камню. Одновременно всматриваясь в багровые от рассвета горы и куда-то вглубь себя, в уголки души, в которые новорождённое солнце проникает, будто рентген. Копты поют всё проникновеннее и радостней. Хочется поделиться радостью, но школьных уроков инглиша для этого явно не хватает. Сидящий рядом малайзиец знает около тысячи слов на английском. Я знаю примерно столько же, только почему-то это совершенно другие слова. Но общению это не мешает. Тут же к беседе присоединяются итальянцы, приправляя речь «белиссимо» и «мамма миа», и две девушки с западно-украинским говорком, ставящие ударение на последний слог в слове «бьютифул». Лингвистического барьера, как ни странно, нет. Будто в допотопные времена, до постройки Вавилонской башни, когда существовал один-единственный, всем понятный язык.
– Я только в воскресной школе читал про 10 заповедей Моисея, про неопалимую купину, – делится итальянец. – Вообще-то я – атеист, верю в Большой взрыв и Дарвина. Поехал сюда за компанию с супругой-католичкой. Но когда увидел это всё своими глазами, прошёл тот же путь, что и Моисей, только без тяжёлых скрижалей, во мне изменилось что-то. Я поверил, что это было на самом деле. Не знаю, буду ли теперь ходить в церковь, но Библию точно перечитаю!
Несмотря на дикую усталость, спуск оказался легче, чем подъём. По дороге падре с тросточкой благословлял всех встретившихся на пути, невзирая на конфессию. Монастырь Святой Екатерины у подножия горы, несмотря на древнюю историю, почему-то не вызывал такого трепета. Ни базилики, ни монахи, ни причудливая архитектура не могли сравниться с первозданным очарованием горной вершины.
…По дороге в город пассажиры автобуса молчали, думая о чём-то своём. Никто не вступал в пустые беседы. Лишь только на конечной остановке, когда группа стала расходиться, жизнерадостный итальянец крикнул:
– Чао! Пончо-пончо!

vlad.k@evrika.kz

Фото автора