Подарок времени
18 июня 2014 года. №24
Одних – … время лечит, …калечит, …губит. Для других – время … считает, … учит, … фиксирует, … возвращает долги. Зачастую возвращает с процентами – неожиданной радостью, помноженной на ностальгическую грустинку. Без щемящего, с придыханием, восторга ну никак нельзя окунаться в подарок времени. Ой, как нельзя! Иногда даже противопоказано.
В материале «Красная площадь», опубликованном в номере «Эврики» от 28 мая, были размещены фотоснимки, сделанные на одной из первомайских демонстраций. Мы попросили наших читателей, кто узнает себя на снимке, сообщить о себе. Светлана Удалова позвонила в редакцию первой.
– Вы можете себе представить, пятьдесят семь лет назад на главной площади Актюбинска, на первомайской демонстрации марширующего под «Марш энтузиастов» негра?!* Вот тем самым негром (пардон, негритянкой) была я. В те годы это был фурор! Сенсация для города! Народ подходил, за волосы дёргал, проверяли настоящая негритянка иль нет. Руки и лицо щупали. Сестра младшая как увидела меня чёрной, расплакалась, говорит: «Ты совсем на себя не похожа. Что же теперь будет?». Однокашники, да и многие учителя, честно скажу, не узнавали.
– А волосы–то как смоляными сделали?
– Для девочки–восьмиклассницы такое перевоплощение проблем не составило. Волосы мелкими колечками накрутила, да и выкрасила чёрной тушью. Правда, липкие были. Но терпела всю демонстрацию. А потом целую неделю отмывала.
– Ну, а грим–то для «угнетённой проклятыми империалистами» негритянки в Актюбинске 57–го где брали?
– Это уже кто–то из педагогов постарался, из самодеятельного театра принесли. Установка была: в обязательном порядке в колонне должен быть негр или негритянка. В учительской перед зеркалом перевоплощение происходило.
Нам в школе когда объявили, что на первомайскую демонстрацию будет формироваться колонна Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, я в первых рядах была. Кем только не мечтала быть… А досталась вот негритянка. Никто не соглашался, а я рискнула. Наверное, в силу характера: заводная, беспокойная была.
Вот ведь как случается, и не надеялся, и одновременно надеялся, что отзовётся хоть один актюбинец, узнавший себя на чёрно–белом газетном снимке.
Для Светланы Фёдоровны Удаловой (в девичестве Солохиной), эта полувековая встреча со временем стала настоящим семейным праздником.
– Я уже много лет всем домашним, детям, внукам, рассказываю, какая я в одночасье знаменитая стала в Актюбинске. На Карла Либкнехта книжный магазин располагался, так там за стеклом витрины всё лето моя детская слава красовалась.
Это, между прочим, не единственный снимок. Нас фотографировали от самой школы и… до самой школы. Было много больших фотографий с той праздничной демонстрации, а в центре (смеётся Светлана Фёдоровна) – большая панорамная, где сфотографировались практически все участники многонациональной пёстрой колонны, символизирующей дружбу народов всего мира, из средней школы №45!
– Это сегодняшняя двадцать вторая?
– Так точно. Мы как раз в тот учебный год переехали в новое здание, которое и поныне стоит. На демонстрации близко ходить было.
Вы вот пишете, что центральная городская площадь Красной называлась. А я вот не помню, чтобы мы её так называли. Для нас, детей, она просто была Центральной.
– Кроме трибуны с памятником Ленину, что ещё припоминаете?
– Перекрёсток у базара уже был, здание рентгензавода стояло, я, между прочим, трудовую жизнь начинала на нём токарем третьего разряда. Обком партии двухэтажный слева. А вот за трибуной – Барбет песчаный. Ух, сколько песка там было! Пожарная каланча возвышалась.
К слову, чуть поодаль, влево от трибуны, фундамент от старой церкви много лет красовался. Отец рассказывал, что до войны этот храм никто из актюбинцев не хотел разрушать. Так власти нагнали заключённых, они и разобрали. Лагеря в Актюбинске уже тогда были.
– А на фото кого–то узнали?
– А как же! Во–первых, саму себя. Согласитесь, юмор стопроцентный. По левую руку от меня Элла Изместьева, в платочке, а позади Нелли Югай. Ей и перевоплощаться не надо было. Вьетнамка с веером – это Синица из параллельного класса. А вообще многих просто не узнаю. Растворились они как–то по жизни. Да и не из нашего класса были. …Поуходили многие, особенно мужчины.
Грустно.
Да. Про костюмы хотела рассказать. Ведь мы сами их готовили, перешивали. Эскизы где–то брали. Моя негритянка – это чисто моё произведение. Всё из дома.
– Актюбинцы весны 1957 года чем отличались от нынешних?
– Извините, никакого сравнения! Город–то небольшой. Все друг друга практически знали. В школу идёшь (мы на Оторвановке жили) – «Здравствуйте» налево–направо раздаёшь. Доброта и уважение сопровождали послевоенных горожан повсеместно. Поколениями передавалось человеколюбие. Босыми бегали по улицам. Ни плевков, ни стекла битого… Проще людские взаимоотношения были, без подвоха. Жили небогато, сравнивать и завидовать некому было.
Вы вот про Кавешникова писали. Так он на работу и с работы пешком ходил. Многие горожане с ним за руку здоровались. А начинал–то он руководить парторганизацией города в сталинский период. Люди доверяли ему, и он доверял людям. Актюбинцы все такие были.
Странно, а я всё помню, как вчера.
Подарок времени. Добрый подарок. Познавательный. Философский.
Ностальгия хороша, когда вот так, как у Светланы Фёдоровны, всё без брюзжания и восклицаний о вкусном киселе детства. Человек вспоминает своё жизненное становление. Вспоминает своё познание времени.
Юрий ТАРАСЕНКО,
журналист
*В 1957 году, это как раз в период начала строительства коммунистического будущего, в СССР людей с чёрным цветом кожи называли неграми. Оскорблением сие определение принадлежности к определённой человеческой расе не считалось, и никто не обижался.
