Смерть у Верблюжьей горы
Верблюжья гора – одна из самых мрачных достопримечательностей нашей области. И в солнечную погоду тут всегда дует ледяной ветер. Именно рядом с Верблюжьей горой во время «чисток» НКВДшники расстреливали людей, всего лишь осмелившихся высказать своё мнение. Многие палачи после таких злодеяний умудрялись даже сделать неплохую карьеру в силовых структурах, а вот их жертвы смогли вернуть себе честное имя, хоть и посмертно, только через пять десятков лет.
В 1988-м году геологи проводили разведку примерно в 20 км от города. В одной из карстовых воронок студент Дмитрий ОСТРОВСКИЙ обнаружил жуткую находку – несколько десятков человеческих черепов. Сначала предположили, что эти останки лежат тут несколько веков, но на всякий случай сообщили о находке в КГБ и судмедэкспертам. Детальное изучение открыло страшную правду. Дюжина гильз, калоши, очки и пули, застрявшие в черепах. Судя по характеру повреждений, выстрелы производились из пистолета в упор. Анализ показал, что людей тут расстреливали в 30-40-х годах. Палачи даже не старались скрыть дело своих рук. Трупы скидывали в овраг, а иногда и просто оставляли посреди степи, на растерзание зверям и птицам. Всего были найдены останки 127 человек. После экспертизы их похоронили вместе, в братской могиле, в 8 больших гробах.
В 1990-м году на Туйтобе (Верблюжьей горе) был установлен чёрный гранитный камень.
Каждый год на это место приезжают сотни актюбинцев, чтобы почтить память безвинно казнённых.
Актюбинский ГУЛАГ
Согласно архивам, в Актюбинской области было репрессировано 7.200 человек, из них около полутора тысяч были расстреляны. Более 5.000 впоследствии были признаны невиновными. Свой лагерь был и в нашем городе. Располагался он рядом с нынешним заводом АЗХС. Приказ об основании ИТЛ «Актюблаг» был подписан весной 1940-го года. «Актюблаг» предназначался в первую очередь для военнопленных и дезертиров, но среди заключённых было немало и тех, кто отбывал срок по печально известной 58-й статье, то есть политических. Здесь отбывал срок и известный актюбинский художник Сергей КУКУРУЗА.
Условия заключения тут были настолько тяжелы, что сами надзиратели ходатайствовали о выдаче заключённым тёплой одежды. Спать пленникам приходилось на голой земле, а первые печи – накрывать брезентом от дождя и снега. Рабочие страдали не только от удушья едким дымом, но и от ожогов и обморожений одновременно.
Также известны и другие ИТЛ региона – военлаг «Кимперсай» и угольные рудники Курашасая. На рудниках уголь был слишком загрязнён примесями. Отбирать каждый уголёк приходилось едва ли не вручную, а ежедневно бригады сдавали несколько вагонов. Рентабельной его добычу мог сделать лишь рабский труд. Старожилы помнят, что большая часть Жилгородка была построена именно заключёнными. Старики рассказывают, будто трупы заключённых попросту скидывали в котлованы строящихся домов. Правда это или городская легенда, сейчас проверить невозможно. Такое в документах не фиксировалось. Но погибших на стройке от холода и истощения с 1940-го по 1956-й действительно было немало.
Утро пустых улиц
Репрессированных из нашего города чаще всего обвиняли в контрреволюции, создании «национал-фашизма», симпатии к идеям лидера оппозиционной партии «Алаш» Мустафы ШОКАЯ или шпионаже в пользу японской разведки. Хотя истинной провинностью порой был согым, не сданный добровольно колхозу, или пара лепешёк, утаённых от советской власти. А вот для сосланных сюда из других областей Советского Союза единственной виной могла быть не та национальность. Всего в период сталинских репрессий в нашу область было сослано более 20.000 человек. Женщины, дети и старики оказались тут потому, что принадлежали к «неблагонадёжным» этносам. Семьи просто высаживали из поезда посреди степи. Большой удачей было, если рядом оказывался аул или деревушка, но часто приходилось и выживать вдалеке от людей, жить в землянках, больше напоминавших норы.
В 1941-1942 неблагонадёжными оказались болгары, македонцы и греки.
– Я родился в городе Боржоми, что на Кавказе. До этого никто и думал о национальности, – вспоминает Ян ЛИПИРИДИ. – Потом стали пустеть целые улицы. Вечером мы желали соседям спокойной ночи, а уже утром их не было. Трудно было понять, почему соседи уезжают, бросив все вещи. В книгах и кино показывают, что депортированным давали сутки, а то и двое на сборы. На самом же деле редко давали и час. Приходили по ночам и ничего не объясняли, просто говорили: «Собирайтесь!». Куда отправляли семьи, не знал никто. Может быть, и знали, но говорить об этом было не принято. Эту тему вообще не обсуждали прилюдно.
Эллада в Мугоджарах
В 1943 в Актюбинскую область прибыло 60 греческих семей, в основном выходцев с Кавказа. Прибывших поселили на территории конезавода, возле села Родники, строго запретив удаляться от него без разрешения властей дальше, чем на 25 км. Чтобы попасть в крупный населённый пункт, а тем более в Актюбинск, и речи быть не могло.
– Мой отец Фемистокл Панайотович был в числе сосланных в Эмбу, – говорит актюбинец Юрий ТАЙЛАХИДИ. – Он тогда жил под Туапсе и имел подданство Эллинского королевства. Его семья искала в России убежища от османского ига. Оказалось, искала не там. Поезд шёл в Казахстан больше месяца. Ехали в теплушке, в которой перевозят скот. В вагоне нередко умирали, куда охранники уносили трупы – неизвестно, а детей, на глазах которых умерли их родители, отправляли в детские дома. Потом, уже на месте, о депортированных забыли. Будто спрятали их подальше, в угол, и решили проблему. Думаю, что греческая диаспора выжила и даже сохранила свою самобытность только потому, что мы держались вместе. Ещё греки – очень дружелюбный народ, а казахстанцы всегда славились гостеприимством. От простых сельчан никто не чувствовал негатива. Наоборот, мы быстро сдружились. Лет 20 спустя бешбармак стал обязательным блюдом на наших праздниках, а редкий дастархан обходился без греческой выпечки и салатов.
Полвека с клеймом неблагонадёжного
Однако, в отличие от простого народа, власти дружелюбием не отличались. Например, крайне осуждались смешанные браки. С 1956-го этническим грекам было разрешено свободно передвигаться по стране. Фемистокл Панайотович отправился в Узбекистан, к дальним родственникам, чтобы найти себе невесту-гречанку. Так он познакомился с будущей супругой Парасковьей Константиновной. Парасковья (именно так имя звучит на греческом) была из семьи депортированных из Старого Крыма. Теперь семейные застолья пополнились ещё крымскими традициями и узбекскими лакомствами. Однако клеймо «неблагонадёжных элементов» висело над семьями депортированных до конца 80-х. С таким пунктом биографии можно было забыть о работе на оборонке, в секретном НИИ, о туристических поездках за рубеж, то есть о том, что для советского человека считалось символом успеха. Для карьерного роста нужно было ещё хорошо зарекомендовать себя. Человеку с «правильной» графой многое давалось проще. Почти 50 лет депортированным давали понять, что они тут люди второго сорта.