Наша читательница Юлия Сорока рассказала «Эврике», как болезнь за считанные дни унесла обоих её родителей, и с какими трудностями пришлось столкнуться во время похорон.

Ни еды, ни лекарств
Родители Юлии Александр и Анастасия ОЛЬТЯН жили втроём с сыном Анатолием, практически одновременно все трое и почувствовали недомогание. Где-то в десятых числах июня у них поднялась температура, начался кашель, слабость. У Анастасии держалась субфебрильная температура (то есть до 38 градусов), у Александра и Анатолия она порой доходила до 40 градусов. Участковый врач назначил им противовирусные препараты, отхаркивающие средства, антибиотики. Уколы Александр делал всем троим самостоятельно.
– Они сдали тесты на ковид, – вспоминает Юлия Сорока. – Папа с братом сдавали 16 июня, мама – 17 июня. Улучшений у них не наблюдалось. Вечером 19-го числа родители вызвали скорую. Заранее подготовились, собрали вещи. Думали, что их заберут. Врачи их осмотрели, но госпитализировать отказались, ссылаясь на недостаточно тяжёлое состояние. Сказали, что в больнице нет мест, лекарств, даже еды, что раз есть назначения, пусть и дальше дома лечатся.
Всё это время Юлия поддерживала с родителями связь на расстоянии. Она отмечает, что состояние их ухудшалось, сил не хватало даже подняться. Кто-то один вставал и разносил всем таблетки, кто-то разливал компот, Александр набирал лекарства в шприц – на это уходило порядком времени. Они почти не ели и стремительно слабели.

Почти неделя на тест
В понедельник, 22 июня, Александр, Анастасия и Анатолий отправились в поликлинику по месту жительства – клинику семейной медицины по улице Маресьева, чтобы сделать рентген и получить назначения на анализы. По словам Юлии, рентген не работал, а направления пришлось долго ждать в очереди на улице. Домой вернулись с трудом и снова вызвали врача.
– Врач пришёл где-то в обед, – утверждает Юлия. – Они получили новые назначения. Поиском лекарств занялись мы с мужем, за несколько часов обошли много аптек, стояли в очередях. Нашли почти всё, кроме банальной аскорбинки. Ну нигде её не было! Вечером я отнесла медикаменты и еду родителям. Пакет со всем необходимым оставила возле двери, сама стояла на площадке. Папа вышел забрать. Губы его были фиолетовые, тело била мелкая дрожь. Заходить мне было нельзя, с тяжёлым сердцем я ушла. А буквально через полчаса папа позвонил и сказал, что к ним приехала скорая помощь. Врачи сообщили, что у мамы положительный результат на КВИ. То есть результаты тестов они ждали аж 6 дней! У отца и брата, к слову, тест оказался отрицательным.

Оказалось, он положительный
Анастасию Ольтян предложили госпитализировать, она попросила забрать и Александра, состояние которого уже было ужасным. У обоих супругов, добавляет Юлия, хватало и хронических заболеваний: Александр был сердечником, у него много лет наблюдалось повышенное давление и проблемы с почками, у Анастасии был диабет.
Врачи увозить Александра отказались, тогда Анастасия упрямо подписала отказ от собственной госпитализации, потому что не хотела бросать мужа. В скорой помощи сообщили, что на днях (неизвестно точно, когда именно) приедут из СЭС делать обработку квартиры, а потом уехали.
– В этот же день, ещё спустя пару часов, мне позвонил брат и сказал, что отец начал задыхаться, – рассказывает Юлия. – Я сама им скорую вызвала, дозвониться оказалось непросто. Я потратила на звонок минут 20-25. Они возразили, что уже приезжали, я сказала, что отцу стало хуже. В скорой рассказали, что у него тоже… положительный результат на коронавирус, хотя до этого говорили, что отрицательный. И в бланках, которые мне медсестра перефотографировала с экрана компьютера, значился тоже отрицательный тест.
Так или иначе, врачи приехали снова. Александра госпитализировали в лазарет на базе психдиспансера. Вплоть до самой смерти он находился на кислородной подушке. 

 
Первая смерть
23 июня без предупреждения приехали работники СЭС.
– Брат говорит, они довольно грубо попросили открыть дверь, прошли в дом безо всяких бумаг, попросили их с матерью выйти на час-полтора. А потом, не дожидаясь, пока уйдут, начали заливать пол квартиры какой-то химической жидкостью, причём обильно. На улице стояла невыносимая жара. Брат опирался о дерево, мама сидела на неудобном пеньке и едва ли не падала. Еле высидели. Через час с трудом поднялись в квартиру. Их никто не сопровождал, – утверждает Юлия Сорока.
После обработки, по словам Юлии, Анастасии Ольтян стало хуже, она начала задыхаться и кашлять. К ней вызвали скорую помощь, врачи ехали около двух часов. В итоге Анастасию всё-таки госпитализировали в инфекционную больницу.
Когда Юлия ночью дозвонилась в реанимацию, ей сообщили, что мать находится в крайне тяжёлом состоянии. 24 июня врачи инфекционной клиники сказали, что Анастасию Ольтян будут подключать к аппарату ИВЛ.
А вечером этого же дня, 24 июня, звонок поступил с телефона Александра. Так Юлии сообщили о смерти отца. 

Никто ничего не знает
25 июня Юлия и её супруг забрали медицинское заключение о смерти Александра – в нём причиной смерти указывается острая сердечно-лёгочная недостаточность, но рядом значится: результат ПЦР-теста на КВИ всё-таки был положительным.
С этими бумагами Юлия Сорока отправилась в морг туберкулёзной больницы. Там, по её словам, рассказали, что на следующий день нужно привезти только одежду для Александра, а гроб не нужен, потому что его захоронят отдельно на специальном кладбище.
Анатолий, брат Юлии, чувствовал себя получше, у него уже не поднималась температура и шёл на убыль кашель. Для него раздобыли одноразовый костюм и хотели увезти на заочное отпевание отца, но именно в этот момент позвонили и из инфекционной больницы, чтобы сообщить о смерти Анастасии Ольтян.
– Я сразу позвонила в морг, попросила, чтоб с телом папы ничего не делали, сказала, что мы захороним их вместе завтра, – вспоминает Юлия. – И ещё уточнила насчёт регламента. В этот раз работница морга сказала, что нужны гробы, что похоронят на обычном кладбище. То есть, если б мы всё-таки решили отца хоронить в тот же день, то у нас ничего не вышло бы, потому что подготовили только одежду. Для нас всё оказалось новостью. Мы уточнили, где узнать точный регламент, потому что даже эта работница говорила с сомнением. Она дала номера телефонов. Я по ним звонила, меня много раз перенаправляли. Какие-то больницы, штабы... Куда я только не звонила! Никто не знал.
В итоге Юлию Сороку и её супруга отправили в СЭС. Там, вспоминают они, к ним вышел мужчина, которой представился Муратом, дал напечатанный документ и объяснил, что глубина могилы должна составлять не меньше 2,7 метра, что будет предоставлен специальный сотрудник. Этот сотрудник должен был обработать тела в морге, измерить глубину могилы, обработать её изнутри, потом очистить и лопаты... По крайней мере, так рассказали Юлии.
Кладбище всё-таки предполагалось обычное, гробы надо было покупать самостоятельно. Юлия с мужем побывала в поликлинике, где им выдали очки и одноразовые костюмы. Экипировку попросили привезти обратно на утилизацию после похорон.

Думайте сами, ищите сами
Сложности начались в ритуальном агентстве. Там сразу сказали: продадут венки, кресты, гробы, привезут их в морг, оставят и... уедут. Копать ямы, одевать покойников, укладывать и хоронить – бригада ритуальщиков не собиралась.
– Получалось, что мы оставались даже без места на кладбище, потому что его должны были помочь отыскать в ритуальном агентстве, – вздыхает Юлия Сорока. – Мы спросили, что нам делать, и мужчина из ритуального агентства сам позвонил директору кладбища, Сабиту, объяснил, что нужно хоронить ковидных. Директор нам сказал: место я дам, но это будет стоить дороже, и копать его люди тоже не будут – ищите бригаду сами. Мы потом перезванивали ему сами, он неохотно разговаривал. Говорил, чтоб приезжали утром переговорить насчёт стоимости, но она будет точно выше. Назвать конкретную сумму он категорически отказался.
Юлия Сорока в отчаянии позвонила на горячую линию по коронавирусной инфекции, но там ей не помогли и предложили позвонить в столицу на следующий день. Но тянуть было некогда. Директор кладбища, по словам Юлии, всё-таки согласился, чтоб его работники выкопали яму, но закапывать её всё равно они отказывались.
– Я опять позвонила в СЭС Мурату, объяснила, что никто не хочет браться. Говорю: если приедет ваш человек обрабатывать, то пошлите и людей, которые могут закапывать. Он ответил, что «нет, ищите сами». Бросал трубку, начал грубо разговаривать, утверждал, что ничем не обязан. Я говорю: вы же придумали такие правила, вот и помогите их исполнить. У меня была паника, состояние просто ужасное. Не знали, что и делать, – добавляет Юлия.
К счастью, разобраться с необычной проблемой помогли знакомые. В конечном счёте на кладбище предоставили могилу по стандартной цене – 80.000 тенге, и отыскали бригаду. 

Маму хоронили в мешке
Похороны были назначены на 27 июня. Юлия Сорока с мужем и братом надели одноразовые защитные костюмы и поехали в морг. Родственников звать не стали, чтобы никого ненароком не заразить. Супруг Юлии отправился в здание морга один, его не было примерно два часа.
– Папу согласились одеть в одежду, которую мы привезли, а мама была в мешке и засыпана хлоркой, – рассказывает Юлия. – Почему так случилось? Свою роль сыграл первоначальный анализ, тот самый, где у матери результат теста на КВИ был положительный, а у папы – отрицательный. Причём в заключении о смерти у отца тоже указан положительный ПЦР-тест, но папу можно было одеть и положить в гроб, как положено, а маму – нет. Маму хоронили в мешке.

«Вот твои, забирай!»
Мужу Юлии пришлось долго ждать очереди. По словам супругов, такое ужасное зрелище забыть просто невозможно:
– На полу лежали люди, везде всё было занято. Папа был без холодильника. Когда мы звонили предварительно, нас предупредили, что папу вытащат из холодильника, а маму оставят в нём... Санитары не справлялись. Потом подозвали мужа, говорят: «Вот твои, забирай!». Как забирать? Ритуальщики привезли гробы и уехали, а кто будет тела в гроб класть? Никто. Муж был в шоке, а деваться некуда. Он надел перчатки, маску, это было жутко. И вот мой муж своими руками укладывал в гробы тестя с тёщей, хотелось ему или нет. Кроме него, этого бы никто не сделал, – говорит Юлия.

Всё нормально?
Гробы погрузили в машину и увезли на кладбище. По регламенту запрещалось приближаться к телам на 3 метра, никто этого делать и не стал.
– Нас сопровождал работник СЭС, – уточняет Юлия Сорока. – Как его зовут, я так и не знаю. Он и на кладбище приехал на жёлтой специальной машине с другими сотрудниками. Они всё время ждали, пока мы прощались. Прежде, чем опускать гробы в яму, я подошла к этому СЭС-нику и говорю: «Иди, замеряй, вы же должны замерить». А он ответил: «Нет-нет, я ничего не буду делать, всё нормально». Говорю, что их начальник же настаивал, прошу тогда обработать инструменты. Он отвечает, что тоже не будет.

Сюрреалистический цирк
Дальше, рассказывает Юлия, санитарный работник прошёл к «Газели», где везли тела Александра и Анастасии, побрызгал салон и пару раз пшикнул на водительское сидение. Все остальные процедуры, указанные в регламенте, почему-то опустили.
– Я им говорю: «Вы только посмотрите на этот сюрреалистический цирк, посмотрите, как я прощаюсь с родителями! Посмотрите, что вы с нами сделали, до чего вы нас довели»... Нам не давали могилы, ломили за них цены, никто не помогал даже тела в гробы положить. Этот СЭС-ник говорит, что ничего нам не должен. А кто должен? Я ему пожелала, чтобы ему эти похороны до конца дней снились...

Виновата система
Так похороны и прошли: всего 3 человека в специальных костюмах, масках и перчатках.
К регламенту, организации похорон людей с коронавирусной инфекцией и по отношению к людям у Юлии и её семьи остались большие вопросы. Даже спустя месяц после похорон меньше их не стало:
– Родители были очень добрыми, позитивными, светлыми людьми. Они очень любили друг друга. В своих последних телефонных разговорах с нами они постоянно спрашивали друг о друге, беспокоились. Их многие знали. Многие хотели прийти на похороны, но мы их остановили. Нельзя. Я не знаю, кто виноват. Виню всю систему. Не было защиты для людей с хроническими заболеваниями, долго готовились эти тесты. А по итогам тестов какое вышло захоронение! Ведь, по сути, у всех был ковид, даже у тех, у кого пневмония. Ведь и у папы тоже был отрицательный сертификат, а в заключении написали, что положительный... В самом начале мы пытались записать их на рентген, но их бы не приняли с температурой. В поликлинике говорят, что если б были рентген-снимки, папу и маму сразу же устроили бы в стационар. Хочу призвать к ответу СЭС-ников за то, что состояние ухудшилось у мамы, за то, что сделали обработку не вовремя, не предоставили медицинского работника рядом на это время. За то, что никто не мог сказать точно даже требования к могилам! – возмущается Юлия Сорока.

xeniyavishenina@gmail.ru

Фото из архива Юлии СОРОКИ