Вначале было слово
| Накануне нашего профессионального праздника «Эврика» делится с читателями несколькими случаями из жизни одного из своих корреспондентов. | ||||
 | ||||
КАК СЕРГЕЮ ЧЕЛОБАНОВУ НАРКОТИКИ ВОЗИЛИ
На день рождения города власти решили привезти российских артистов. Приехали Крис Кельми, Сергей Челобанов и Сергей Крылов. Концерт проходил на стадионе под аккомпанемент дождя. Праздник долго не начинался: зрители и журналисты не могли понять причину. Вскоре среди журналистов пробежал слушок: Сергей Челобанов отказывается выходить на сцену. Организаторы – подозрительные молодые люди с трёхдневной щетиной на кавказских лицах – сновали из гримёрки в одной из вставок стадиона на поле и обратно.
В конце концов это надоело всем. Ко мне подошёл кто-то из журналистов и по секрету прошептал: «Челобанову хреново, требует хоть какие-нибудь наркотики». Не знаю почему, но в ответ я ляпнул: «Димедрол в порошках устроит?». Через минуту возле меня уже крутился небольшого роста кавказец: «Слюшай, брат, чё, много есть?» – «Порошков 10 могу дать». – «Слюшай, помоги, поехали», – попросил он и жестом подозвал к себе другого парня: «Сейчас поедешь с ним и привезёшь то, что он даст. Э-э-э, понял?» – спросил он скорее у меня, чем у своего собеседника.
На небольшом трёхдверном джипе мы съездили ко мне домой за димедролом и вернулись на стадион. Объясняю: у больных астмой, кроме других препаратов, под рукой должен быть димедрол. Вот кое-что из своих запасов я и решил пожертвовать Сергею Васильевичу Челобанову, чтобы спасти праздник.
Вернувшись на стадион, я уже встал в позу: «Порошок Челобанову отдам сам!». Водитель куда-то исчез, видимо, пошёл советоваться со старшими товарищами – что делать с борзым журналистом. Вернулся и, вращая ключи от автомобиля на пальце, зло процедил: «Ну, пошли…».
В тёмной гримёрке на первом этаже одной из вставок сидели несколько человек. Было жутко накурено, на сиротском столе стояла бутылка водки, открытая банка консервов и полбулки хлеба.
Челобанов сидел сразу у входа. «Вот, Сергей Васильевич, привезли», – сказал я и протянул ему димедрол. Певец взял один, развернул, намочил слюной палец, ткнул в порошок и лизнул. Наступила пауза. И тут я понял, куда ввязался. Стоило ему сказать: «Что за херня?!» – и мой труп, наверно, долго бы искали. Если бы искали вообще. Но Челобанов удовлетворённо кивнул головой. Товарищи с Кавказа принялись активно выпроваживать меня за дверь, но я возмутился: «Ни фига, я останусь! Сергей Васильевич, мне нужно ваше интервью». Челобанов широким жестом пригласил меня за стол и наполнил водкой два стакана. «Извините, водку не пью!» – ответил я. «Хмм!» – то ли удивлённо, то ли презрительно хмыкнул он и влил содержимое одного стакана себе в рот. К димедролу в моём присутствии он больше не притронулся.
Челобанов был мне интересен тем, что как раз накануне разорвал отношения с Аллой Пугачёвой, и Примадонна, которую так тогда ещё никто не называл, в первый (но, как оказалось, не в последний) раз заявила об уходе со сцены.
– Да никуда она не уйдёт! – возмущённо произнёс Челобанов. – Дело лишь в деньгах. Предложат много – останется.
Отыграв свой номер, с дождя в гримёрку вернулся Крис Кельми. Он держал в руках бубен и был не прочь «тяпнуть».
– Журналист, давай с нами, – произнёс продрогший Крис и, удивившись отказу, накатил с Челобановым по стакану.
Интервью с обоими было опубликовано в «Эврике», только про историю с димедролом я тогда умолчал.
КАК ЛЕОНИДУ ЯКУБОВИЧУ «НЕПРИСТОЙНОЕ» ПРЕДЛОЖЕНИЕ ДЕЛАЛИ
Эта история случилась в Оренбурге где-то в году этак 1996-м. Мы тогда печатали газету в России и в один из очередных приездов узнали, что пятничным вечером в филармонии с «Полем чудес» выступает Леонид Якубович. Отказать себе в удовольствии поглазеть на усатую телезнаменитость мы не смогли и, прихватив с собой оренбургского знакомого, вместе с водителем купили билеты и отправились в филармонию.
Якубович хохмил и резвился. Уже в начале программы он спросил:
– Кто-нибудь хочет задать мне вопрос?
Многие стали выкрикивать с места. Корреспондент же «Эврики» поднял руку. Поскольку сидел я недалеко от сцены, Якубович меня заметил:
– А вот – молодой человек, пожалуйста!
– Леонид Аркадьевич! Я – журналист из Казахстана. Можно после программы встретиться с вами?
– Ой, первый раз мужчина публично делает мне такое предложение, – начал валять дурака Якубович.
Зал заржал, подыгрывая ему.
– Хорошо, я подумаю, – продолжил Леонид Аркадьевич.
Один из зрителей, будучи уже навеселе, решил вступиться за «поруганную» честь казахстанской журналистики.
– Вы чё, сёдня уже пили? – нагло спросил он у телезвезды.
Минут через 20 Якубович отыгрался на пьяном зрителе. Вышло так, что в одной из троек играли дети. Двое взяли призы, а за барабаном остался третий – угадывать слово. На табло были открыты все буквы, кроме одной. Все зрители молчали, никто не выкрикнул всё слово. Кроме алкаша.
Видели бы вы, что случилось с Якубовичем! Полностью преобразившись, он вихрем пролетел десяток метров, отделявших его от «оппонента».
– Слушайте, вы! Мальчик первый, а может, и последний раз играет со мной в «Поле чудес». А вы, такой большой и сильный, всё испортили. Ну, кто вас просил?
Вернувшись к барабану, Якубович успокоил мальчишку, у которого уже слёзы навернулись на глаза: «Не расстраивайся, дружок, у дяди праздник». И пацан вышел в финал!
А интервью «Эврике» Якубович всё-таки дал.
КАК ДИРЕКТОРА РЕСТОРАНА НА ЧИСТУЮ ВОДУ ВЫВОДИЛИ
Как-то вызывает меня директор газеты Мирбулат Кунбаев.
– Слушай, вчера мы с женой и сыном обедали в одном месте (и называет известный в городе ресторан). – Так в конце нас ещё и внаглую обсчитали. Нет, ну я понимаю, – чаевые, но не надо же борзеть. Короче, езжайте туда с Женей Якушовым (исполнительный редактор «Эврики» в 1995-2005 годах. – В.Г.), возьмите деньги, вот моя банковская карточка – попробуйте расплатиться ею. Закажите чего-нибудь, поешьте, ну и выпейте, конечно. Короче, надо спровоцировать, чтобы вас обсчитали.
Не буду утомлять рассказом, что пили и ели. Короче, нас Женей обсчитали, да побольше, чем директора.
Возвращаемся в офис, отдаём шефу его деньги и докладываем. Тот сидит довольный:
– А теперь опять туда поезжайте, но уже к директору ресторана. И давайте об этих бесстыжих материал в газету!
Короче, приезжаем, заходим.
– Уважаемый такой-то такой-то, – начинаем издали, – вот читатели звонят, возмущаются, говорят, обсчитывают у вас.
Директор, с которым и без того знакомы не первый день, расплывается в доброжелательной улыбке: «Что вы, ребята, как можно, врут они всё!».
Ресторатор всем своим видом показывал: чего, мол, дурачки, припёрлись. На понт берёте?
– Да вот Кайрат (называем фамилию директора одного из заводов) говорил…
– Неее, неправда.
– А вот Мирбулата Кунбаева с семьёй вчера обсчитали.
Улыбка медленно сползла с лица директора – портить отношения с нашим директором ему явно не хотелось.
– Сегодня мы специально поехали к вам, поели – и нас тоже обсчитали, – давим мы «клиента».
Тот понял, что попадает по-крупному.
– Короче, шеф сказал готовить статью в завтрашний номер! – победно заключаем мы.
На директора ресторана было жалко смотреть. Худая слава на весь город завтрашним утром ему была ни к чему.
Опустим подробности разборок директора с персоналом, в ходе которых им был вдребезги разбит оказавшийся «виноватым» калькулятор, официант от него же (от директора, а не от калькулятора) получил по физиономии.
Но главный вопрос директор так и не решил – ему ведь очень не хотелось, чтобы в газете вышел критический материал.
– Может, не надо писать? – умоляюще попросил он нас, отведя в сторонку.
– Не знаю… Поговорите сами с Кунбаевым.
Тот достал сотку, набрал номер и протянул трубку мне:
– Друг, поговори сам, мне стыдно.
Я доложил Кунбаеву о театре одного актёра. Тот хохотал в трубку:
– Ну давайте, минут 20 его ещё промурыжьте и возвращайтесь.
– Нет, шеф не согласен. Статья должна выйти, – удручённо сказал я, возвращая телефон владельцу.
Дальше уже не очень интересно. Статья так и не вышла. Зато в рубрике «Слухи» появились несколько строк об обмане клиентов в одном из ресторанов.
|
