Степные сны Жёлтого моря
Первые семьи корейцев появились на актюбинской земле в 1937–м году, и приехали сюда не по своей воле. Когда–то, устав от войн и междоусобиц у себя на родине, они попросили подданства у Российской империи. Царь великодушно позволил им поселиться на Дальнем Востоке, где корейские семьи быстро наладили свой быт. Климат там почти не отличался от родного, и поселенцы занялись тем, что у них получается лучше всего – земледелием. Большинство переехавших семей исповедовали православие. Найти общий язык с местными особого труда не составило. Переселенцы казалось бы, обрели тот самый покой, о котором мечтали на родине, под гнётом то японского императора, то Юаньской династии из Китая, то амбиций местных феодалов. Однако этот покой длился недолго.
Советской власти переселенцы чем–то не понравились. Как только начались первые репрессии в Стране Советов, «неугодных элементов» тут же сослали в безлюдные места, надеясь, что они либо погибнут от голода и болезней, либо растеряют в непривычных краях свою культуру и самобытность (что для этноса означает одно и то же).
Гостеприимство вне закона
В Актюбинской области корейские семьи отправляли на территории нынешних Мугалжарского, Хромтауского и Темирского районов. В этом заключалась своеобразная злая ирония. Народам, привыкшим к горам, лесам и морю, в засушливой степи будет особенно трудно. Также предполагалось, что православные никогда не привыкнут к традициям мусульман, и даже с кухней было не просто. Большую часть рациона казахов составляло молоко и молочные продукты, а у большинства корейцев генетическая непереносимость лактозы. Даже грудных детей они вскармливали особым рисовым отваром вместо молока. Местным же семьям категорически запретили хоть как–то помогать сосланным.
Но были вещи, которые не учли диктаторы. Гостеприимство казахов и стремление всем миром помочь человеку, попавшему в беду, – не отменить ни одним мандатом. Несмотря на строжайший запрет общаться с сосланными, местные жители приходили на помощь. Вместе они строили глинобитные мазанки, чтобы хоть как–то спасти детей от степных холодов. Это требовало общения, и понемногу корейцы выучили казахский язык, а сельчане освоили мудрёную грамматику далёкого полуострова. Давалось это непросто, ведь в корейском языке много диалектов и прочих тонкостей. Даже у себя на родине жители разных городов с трудом понимали друг друга. Порой случались и курьёзы. Переселенцы настолько слились с местными, что, бывало, два незнакомца могли несколько часов разговаривать по–казахски, и только в самом конце беседы выяснить, что оба они – корейцы.
Дары степного края
Первое время местные жители передавали переселенцам продукты. Порой делились последним, ведь в те годы тут свирепствовал джут, следовательно, и голод. Среди гостинцев часто было молоко, то самое, что не принимал организм. Но и тут люди пришли к компромиссу. Выяснилось, что каймак, айран и прочие кисломолочные продукты, приготовленные по древним казахским рецептам, неплохо усваиваются даже при генетической непереносимости лактозы.
Чтобы выжить в суровых актюбинских степях, нужно обладать колоссальным трудолюбием. К счастью, корейцы этим славились всегда. На скупых степных землях они стали разбивать сначала маленькие огороды, которые потом превратились в бескрайние поля. Трудиться приходилось день и ночь, но урожаи при этом собирали фантастические.
Теперь переселенцы тоже могли досыта накормить гостеприимных хозяев, и даже больше – многие растения, которые тут считались чуть ли не сорняками, при правильном приготовлении превращались в деликатес. А уж рецептов рыбных блюд из улова в актюбинских речушках переселенцы знали тысячи. До сих пор во многих сёлах Темирского района трудно представить праздничный дастархан, где рядом с бешбармаком не стоит несколько пиалушек с хе из щуки или морковью по–корейски.
Святая память рода
Со временем обнаружилась ещё одна схожесть двух, казалось бы, разных культур. И у корейцев, и у казахов считалось жизненно важным знать свою родословную на несколько поколений. И у того, и у другого этноса было трепетное отношение к истории своего рода и знанию собственной культуры и традиций. Это не могло не сблизить. К 50–м годам смешанные браки не только стали привычным явлением в корейской диаспоре, но и особенно поощрялись среди жителей. Что любопытно, в самой Корее на это смотрят прохладно. Так сложилось исторически, что даже жителям двух соседних домов трудно договориться, не говоря уже о дружбе с иноверцами или чужеземцами. Распри на родине научили корейцев не доверять никому, жить обособленно. Яркий пример тому – давняя вражда Северной и Южной Кореи. Местная же корейская диаспора отличается особым дружелюбием и взаимовыручкой. На актюбинской земле сбылось то, о чём мечтали восточные мудрецы и философы с полуострова на Жёлтом море.
Обретение родины
Неудивительно, что после того, как пал железный занавес, никто из корейской диаспоры не захотел переезжать на историческую родину. Туризм, лечение, образование ещё как–то привлекали. А вот покинуть гостеприимный край, ставший настоящей родиной, чтобы переехать туда, где на чужестранцев смотрят с недоверием, и один народ разделился на Юг и Север, при этом, возненавидев друг друга – на такое не решится ни один здравомыслящий человек. Но с обретением независимости Казахстана появилась другая проблема – необходимость возрождения культуры этноса и его самобытности.
Прежде традиции передавались из уст в уста, люди старались их максимально сохранить, но научные труды по этому вопросу и грамотных специалистов отыскать было трудно. К счастью, власти области отнеслись к проблеме с пониманием.
Трудно представить городские праздники без удивительно красивого танца с веерами от корейского ЭКО! В 90–е годы они особенно радовали актюбинцев, уставших от житейских проблем и серых будней. А путь на городскую площадь оказался довольно труден.
Меняю барабан на квартиру
Прежде даже такие важные праздники, как новый год по лунному календарю, отмечались очень скромно, или не отмечались вовсе. Об этой дате знали все, но как сделать всё правильно, помнили только старики, которых становилось меньше и меньше.
– В 1993–м году я в составе актюбинской делегации отправилась в Алма–Ату на фестиваль корейской культуры, – вспоминает художественный руководитель корейского ЭКО Галина АЖГАЛИЕВА. – Я открыла много нового для себя, захотелось поделиться этим с актюбинцами. В Алма–Ате проходили танцы с веерами. Через два года они появились и у нас. Хореографические постановки корейских народных танцев – сложный процесс. Тут не обойдёшься просто красивыми движениями. Ни в костюмах, ни в рисунке танца, ни в музыкальных инструментах нет ничего случайного. Например, ударные инструменты. Их четыре, и каждый символизирует отдельную стихию: воду, воздух, землю и огонь. В самом начале деятельности культурного центра нам подарили комплект барабанов. Один из них стоил, как трёхкомнатная квартира, в те времена, несколько тысяч долларов. Это редкий инструмент. Мы бережём его до сих пор.
Мудрость древнего танца
Сейчас возрождение самобытности в корейском НКЦ идёт полным ходом. Ставятся новые концертные номера, активно изучается культура, функционирует воскресная школа по изучению языка. Сюда приходят люди разных национальностей. Их привлекает древняя восточная философия, с лунным календарем, драконами и гармонией со стихией. Популярность ЭКО также выросла после бешеного успеха молодёжных эстрадных групп, работающих в стиле «К–рор». Несколько таких сейчас работает и в актюбинском Доме дружбы.
В национальном корейском костюме, особенно женском, есть интересная особенность. Он сглаживает разницу в телосложении. Каждая девушка, которая его наденет, может забыть о недостатках фигуры, так как и худышка, и полненькая на сцене будут смотреться одинаково. Так древние традиции учат не кичиться тем, что дала природа. Зато в танце очень важно думать в первую очередь о том, кто стоит рядом. Иначе эффектного рисунка не получится. Именно эти два качества: не ставить себя выше других и думать о ближнем, заложенные в мудрости философов, – помогли корейской диаспоре ассимилироваться на актюбинской земле, и заслужить уважение гостеприимного народа.
vlad.k@evrika.kz