Наш паровоз вперёд летит!..
| В первое воскресенье августа железнодорожники отметят свой профессиональный праздник. Как выглядит паровоз, многие могут судить лишь по фильмам и кадрам кинохроники. Но в нашем городе есть два человека, которые в середине прошлого века управляли чудом техники того времени. | ||||||||
 | ||||||||
Почётный железнодорожник СССР Владимир АРЕФЬЕВ на пенсии уже более тридцати лет. Вся трудовая жизнь участника Великой Отечественной войны, кавалера ордена Отечественной войны II-ой степени связана с железной дорогой. После школы Владимир Васильевич стал токарем в актюбинском локомотивном депо. Было это в далёком 1942-м году, когда ему было шестнадцать с половиной лет.
ДОБРОВОЛЬЦЫ, ШАГ ВПЕРЁД!
– Я коренной актюбинец, учился в 45-й школе, – рассказывает ветеран-железнодорожник. – Сейчас это казахская школа №42 (в советское время железнодорожная школа №63. – В.Б.) по улице Герцена. Тогда там было небольшое деревянное здание. В 42-м году мне пришлось бросить учёбу в школе – было очень тяжело жить. Война, голод. Я всего-то проучился пять лет. Устроился токарем в наше локомотивное депо, а в январе 43-го ушёл на фронт. Меня сначала не хотели брать в армию. Я был маленьким и толстым. Моего одноклассника забирают, а меня нет. Я даже расплакался: «Как же так?». Военком тогда посоветовал: «Хочешь на фронт – пиши заявление уйти добровольцем». Вот после такого заявления меня призвали в армию. Владимир Васильевич попал в Алкино (Башкирия), в 42-й учебный пулемётный полк. Жили солдаты в землянках. Питание, конечно, было не самое лучшее, но ветеран говорит, что грех жаловаться.
– На завтрак всегда был белый хлеб, сахар, кусочек сливочного масла, – вспоминает Владимир Арефьев. – В обед давали борщ из травы. Как её называют? После неё ещё чешутся. А, из крапивы! Селёдка была в рационе. Гречневой кашей вообще закормили. А мясо… его только показывали. Хорошая, в принципе, кормёжка была для военного времени.
БЫЛО СТРАШНО
Осенью 43-го сержант Арефьев отправляется на фронт. Первый пункт назначения – Чернигов. Владимира зачисляют командиром пулемётного расчёта 25-й бригады 7-го механизированного танкового корпуса имени Павла Корчагина.
– Полк ждал пополнения, то есть нас, – продолжает Владимир Васильевич. – А там – кого куда. Танки погрузили на платформу, меня назначили водителем грузовика. Поехали в Польшу – это уже 1944 год. Затем выдвинулись в Восточную Пруссию. А потом мы форсировали Одер в Германии. Это было нечто! Велась мощная артподготовка, которая длилась около часа. Работали артиллерийские орудия и «Катюши». После этого от города оставалась только розовая пыль (цвет кирпича, из которого построены многие дома в Германии. – В.Б.). Первое время было очень страшно. Мне-то было тогда всего 19 лет. Когда у тебя над головой летят разрывные пули, залезешь под грузовик, уткнёшься в землю лицом и вспоминаешь всех святых. Потом, конечно, привык, даже подтрунивал над молодыми бойцами.
МЕДАЛИ ТОЛЬКО В КИНО
23 марта 1945 года сержанту Арефьеву вражеская пуля перебила кость левой руки. Владимир Васильевич не дошёл до Берлина каких-то 45 километров.
– После ранения я некоторое время пролежал в госпитале на территории Польши, а потом меня и ещё человек десять безо всякого объяснения посадили в «воронок» и увезли на вокзал, – делится воспоминаниями ветеран. – Оказывается, нас повезли в Кахетию (Грузия. – В.Б.). Там же курортный район. В Кахетии я узнал, что война закончилась. В июле меня на полгода отправили домой. В Актюбинске устроился водителем. Через шесть месяцев прихожу в военкомат, а мне говорят, что нужно пройти комиссию. Я не стал говорить про своё ранение, а комиссии как таковой и не было. Просто написали, что сержант Арефьев годен по запасу первой категории, и опять в армию забрали. С другой стороны, я был рад. Война кончилась, а время голодное было. Маме так и сказал: «Ничего, оденут, накормят – всё семье легче». В конечном итоге меня всё равно комиссовали. Хотя в 1952 году ещё раз пытались призвать, но через несколько дней отпустили домой с III-ей группой инвалидности. А награды только в кино дают. Я и в танке горел, и ранен был. Медали и орден получил уже в Актюбинске после войны.
И КОЧЕГАРЫ МЫ, И ТОКАРИ
В 1946 году Владимир Васильевич устраивается токарем в актюбинском локомотивном депо. Но потом он решил пойти по стопам своего отца Василия Ивановича, который работал машинистом паровоза на пассажирских перевозках. В январе 50-го года прошлого века Владимир Арефьев становится кочегаром пассажирского паровоза СУ. Через пять лет он уже помощник машиниста. – Ой, не пускали меня на паровоз! – смеётся Арефьев. – Был у нас зам по ремонту Печерский в своё время, который не хотел меня отпускать. Так и говорил: «Будешь токарем – и всё!». А я твёрдо решил уйти. Пошёл к начальнику депо Тищенко. Тот говорит: «Пиши заявление, что хочешь быть кочегаром паровоза».
Потом были курсы помощника машиниста паровоза, тепловоза. В 1951 году Владимир Васильевич стал помощником машиниста паровоза. Звучит, конечно, красиво и заманчиво. Но на паровозе помощник вместе с кочегаром кидал уголь в топку. Такая вот романтика.
Уже в 1966 году Владимир Арефьев стал управлять тепловозом. На пенсию ветеран ушёл в 1980 году.
Всякое было в жизни железнодорожника. Раньше существовала жезловая система. Её смысл заключался в том, чтобы пускать на перегон ровно один поезд. Во избежание недоразумений, в 1849 году английский инженер Генри Уудгоузон предложил выдавать машинисту длинную (80 см) палку, существовавшую в единственном экземпляре и дававшую право проезда через Стендинский тоннель. На жезле было написано, между какими сигнальными пунктами разрешено движение.
– Вот представьте, как приходилось ловить этот жезл на руку (а он прикреплялся к проволочному обручу. – В.Б.), когда скорость паровоза была 100-110 километров в час. Я себе всю руку отбил. Уже попросил мать, чтобы она мне сшила специальный нарукавник. Было и такое, что мне пришлось самому экстренно останавливать паровоз, когда машинист, после хорошей пьянки, заснул в кабине перед семафором. Когда провожали меня на пенсию, коллеги пошутили: «Володя и белую пьёт, и красное пьёт, но на работе всегда, как огурчик – ни одного замечания, тем более аварии».
|
