Жанат МОЛДАШЕВ, первый секретарь обкома компартии: «Я свою красную «окраску» не менял!»
Как мирно сосуществуют в капиталистической стране акиматы и компартия?
О чём актюбинские коммунисты просили Владимира Путина?
Накануне бывшего «красного дня календаря» мы побеседовали с лидером актюбинских коммунистов о жизни, его соратниках и о том, что на практике делает бывшая «руководящая и направляющая» в этой жизни.
«А вы не боитесь?»
– Жанат Абдыгалиевич, каково сегодня в Казахстане быть коммунистом? Престижно, опасно или бессмысленно?
– Когда приходят вступать в партию, я спрашиваю: «А вы не боитесь быть «белой вороной»? Единственное, что вы приобретёте, – обузу помогать людям».
Пусть «Нур Отан» на меня обижается или нет, но ведь ходят слухи, что при поступлении на госслужбу нужно в «Нур Отан» вступить?
– Тоже слышал.
– А мне нужно, чтобы человек сам созрел и пришёл.
Вот дня 2 назад пришла женщина: «Хочу вступить в партию!». Мол, папа был коммунистом, муж – тоже. Да, она немолодая. Но она сама пришла, никто её силком не тянул!
«Если уж я вцеплюсь…»
– Когда люди обращаются к вам за помощью, чаще всего звучит слово «Дай!»?
– «Помоги!». Хотя есть одна, которой нужно дать. У тётеньки чего–то там с электричеством. И, подозреваю, с собственной головой – тоже. Тянется эта история уже несколько лет. Последний раз она приходила и требовала у моих девчонок: «Поменяйте квартиру на частный дом». Но мы не можем этого.
Мне запомнилась другая история.
Перед юбилеем Победы в 2015 году ко мне пришёл актюбинец Даулбаев. 10 лет он искал могилу погибшего на войне брата отца. Он погиб под Ленинградом. Этот человек и в акимат ходил, и в «Нур Отан», и в военкоматы – ему никто не помог.
Я по телефону дошёл до ленинградского военкомата. Мне посоветовали написать письмо на имя военкома с просьбой найти могилу. И ты знаешь, какое удовольствие – я получил конкретный ответ от генерал–майора: «Товарищ, которого вы ищете, похоронен там–то, перезахоронен туда–то. Районным администрации и военкомату дано указание встретить родственника из Актюбинска, разместить, показать, накормить, напоить и отправить обратно». Наш земляк поехал вместе с женой.
Помочь мы можем. Например, место в детском саду пробить…
– И что, пробиваете? Чем давите, авторитетом?
– Бумагами.
– Короче, легче ему дать, иначе задолбает?
– Кого задолбает и чего дать?
– Ну, пишете вы, допустим, в горотдел образования. Они говорят: «Опять этот коммунист написал насчёт садика. Легче дать ему это место».
– Точно! Прицеплюсь и не отцеплюсь, пока не получу результат.
– А это законно?
– А то! Я всем и всегда говорю: «Действуем по букве закона, и нас никто и никогда не съест».
Вот я тебе такой пример приведу. Женщина из посёлка, двое детей, мать–одиночка. А за учебники заставляли в школе платить. Вот буквально в этом году. Сельский аким оказался отличным парнем. Я ему позвонил:
– Аким?
– Аким, – отвечает.
– Моя фамилия – Молдашев, – говорю, – первый секретарь обкома.
И рассказал, в чём дело.
Позже встречаю эту мамашу. «Вы знаете, – говорит, – такой ажиотаж в школе поднялся». Всё сделали, учебники нашли.
«Потом я написал Путину»
– А историю про улицу Ургеншбаева знаешь? Это улица на Юго–Западе. А Ургеншбаев – Герой Советского Союза. Сколько жители улицы ни просили её заасфальтировать, никто ничего не делал.
Я пишу акиму города – ноль внимания. Пишу акиму области – то же самое. Президенту написал. Моё письмо из Астаны переслали акиму области. Результата всё равно нет.
Я что делаю? Иду на эту улицу и собираю стариков: «У меня один ход есть. Хотите, я его использую? Нет – дальше я уже ничего не могу». – «Какой ход?». Я рассказал. «Давай!» – говорят.
И знаешь, что я сделал? Путину написал!
– *** (малоцензурное слово, означающее высшую степень удивления). Написали бы ещё и Обаме! Жаль, английского не знаете, да?
– I speak english very well.
– Да ты посмотри! (Пусть будет так. Дважды приводить употреблённое малоцензурное слово не хочется).
– Написал Путину. Письмо отправил из Орска. А слова простые: «Россия – преемник СССР, Ургеншбаев – Герой Советского Союза. Или заасфальтируйте сами, или скажите нашим».
В течение месяца дорога была заасфальтирована. Кто, как и почему – не знаю.
Потом старики говорят: «Увековечить имя Ургеншбаева надо». Я говорю: «У меня денег нет. Но подсказать могу. Бетонируем блок, ставим в него две трубы. На них надеваем гранитную плиту с изображением героя, именем и фамилией, годами жизни». Стоит!
Жители улицы Кошевого услышали, что улицу Ургеншбаева заасфальтировали, и тоже пришли.
Акимом города тогда был молодой парень. Я его начал «бомбардировать». В один прекрасный день он меня вызывает в 6 вечера. Звонят из его приёмной: «Вас вызывает аким города». – «Аким города меня вызвать не может. Меня вызвать может только ЦК». – «А, да, приглашает». Приехал. И знаешь, что он мне сказал? «Жаке, месяц меня не трогайте. Через месяц я вам заасфальтирую».
Месяц я его не трогал. Он заасфальтировал.
Теперь жители улицы Кошевого захотели уличное освещение. Я – опять к акиму города иду. «Я могу сделать так – на 5 домов поставить один счётчик, лампочки. Но 5 домов складываются и платят за свет». Жители отчего–то сразу энтузиазм потеряли.
«Коммунистов среди чиновников теперь нет»
– Работать стало легче после того, как партия стала парламентской?
– Против акима области ничего сказать не могу – толковый. С теперешним акимом города ещё не знаком. Руководитель аппарата, управление внутренней политики, избирком – с ними прекрасные рабочие отношения. Но есть и те, кто не понимает, что с нами нужно дружить. И относятся отстранённо. А в остальном проблем не нахожу.
– Какие–нибудь актюбинские проблемы, благодаря коммунистической партии, выходили на парламентский уровень?
– Самая болезненная тема – цены. Мы постоянно ходим в магазины, на базар, цены на бензин тоже мониторим. Но мы – не правящая партия. Я здесь сильно повлиять не могу. Как член общественного совета, могу давать только рекомендации. А так, чтобы: «Ой бай! Убери! Переделай!» – я не могу. Потому что – не власть.
– Как КНПК представлена в органах власти? Коммунистов среди чиновников, наверное, нет?
– Нет.
– А в маслихатах?
– В нашей области на выборах 2016 года двое коммунистов прошли в районные маслихаты.
– А на выборах, состоявшихся в конце октября, не выдвигались?
– Может, это наше упущение, но мы узнали о том, что они будут, когда уже шёл процесс агитации.
«Что мне даёт партия?»
– Членство в партии ведь ни в материальном, ни в моральном плане ничего не даёт человеку?
– Как это «в моральном плане ничего не даёт»?! Мне – даёт! Три года я был освобождённым секретарём комсомольской организации. Член парткома, райкома, обкома. Теперь возглавляю всех актюбинских коммунистов. Моральное удовлетворение я получаю.
Вот та же самая история с учебниками в сельской школе. Женщину заставляли платить за учебники. Я сделал так, чтобы она не платила. Я доволен, я сделал своё дело!
В одном месте выкидывали мебель – диван и 2 кресла. Мы – бац! – «Газель» подогнали и отвезли их тем, кто в них нуждался после паводка. Они довольны, мы довольны!
Пойдёшь к какому–нибудь старику на 9 Мая. У нас небольшой, тысяч на 5 продуктовый набор. Старик доволен, и мы довольны.
«Приходится объяснять, что такое 7 ноября»
– Общество (в лучшем случает) вспоминает о сегодняшних коммунистах два раза в год – 22 апреля и 7 ноября.
– Кому надо, тот знает.
– Не обижает ли такое отношение? Молодёжь–то ведь ничего не знает, ни о революции, ни о Ленине.
– Мне в последнее время пришлось несколько раз объяснить, что такое 7 ноября. Вот ты слышал, чтобы в Германии хаяли Гитлера? Вот хоть где–нибудь?
– По крайней мере, публично не хвалят.
– Но и не хают! Французы Наполеона хают?
– Наоборот!
– А в нашем понимании Наполеон – захватчик. Сталина хают? Ленина хают? Извините, это исторические личности! Они своё определённое дело сделали. Они – кирпичи дома. Как вытаскивать кирпичи из стены? Можно ведь дом сломать.
«Своих боевых ребят приходится сдерживать»
– Знаешь, я иногда злорадствую. Приходят иной раз: «Вы знаете, я в «Нур Отан» ходила, столько времени прошло, а они ничего не сделали. Я ещё туда и сюда ходила. А вот теперь посоветовали к вам прийти». Вот здесь меня немного коробит.
– А завтра она пойдёт …обмазывать… вас. Пойдёт к другим: «Ходила к коммунистам. Такие, знаете ли, козлы!». А в самой партии балласта много? Просто случайного народа?
– Другие области я не знаю. Но свой актив знаю. Это такие люди, которых приходится сдерживать!
«Народу нужно побольше давать»
– Чем вы отличаетесь от «Нур Отана»? И те и другие, вроде, хотят, чтобы людям лучше жилось. Вы, в отличие от своих идеологических предшественников, целью свержение правительства не ставите. Вы придерживаетесь парламентских методов борьбы и с винтовками наперевес на Акорду идти не собираетесь. Чем вы тогда отличаетесь от «Нур Отана»? Цветом партийного знамени?
– Мой папа был коммунистом. Я – коммунист, и окраску, в отличие от многих, мы не меняли.
Чем, например, я отличаюсь от «нуротановца»?
Я не использую своё служебное положение.
У них, как у правящей партии, есть расхождения планов и их реализации. Мы не берём масштабные проекты по постройке заводов. Они, власть имущие, использовали бы эту власть на рост благосостояния народа, а не на рост показателей.
Может, мой пример будет не так ярок, но ты постарайся меня понять. Вот ехал я раньше, допустим, поездом в Алма–Ату. Бараны паслись в степи, лошади, коровы.
– Сейчас – один–два верблюда.
– И всё! А по показателям сельское хозяйство прёт вверх. У нас сайгаков даже нет!
– Ну так сдохли же!
– Показатели есть, самих коров – нет. Или пенсия. Вот радость – пенсию на 3.000 тенге подняли. Пенсию поднимут только завтра, а цены подняли ещё вчера. А мы всё планируем и планируем…
Анекдот хочешь?
Идёт пленум ЦК КПСС. Выступает Брежнев:
– Давайте, товарищи, добьёмся, чтобы к такому году в каждой семье было по телевизору!
Бурные аплодисменты.
– Чтобы к такому–то году в каждой семье было по холодильнику!
Бурные аплодисменты.
– Чтобы к такому–то году в каждой семье было по автомашине!
Бурные аплодисменты.
– Чтобы вот к этому году в каждой семье было по вертолёту.
Аплодисментов нет.
Один набирается смелости и поднимает руку.
– Леонид Ильич! Про телевизор понимаю, про холодильник – понимаю, про автомашину тоже понимаю. Вертолёт зачем?
– А вы где, товарищ, живёте?
– В Актюбинске.
– Вот вы живёте в Актюбинске, а мясо продают в Ленинграде. На чём за ним ездить будете?
Сколько у нас предпринимателей, которые прекратили разводить скот, потому что не могут продать мясо за реальную цену – перекупщики не пускают за прилавок? А земля? Сколько разговаривал с сельчанами: «Почему коров не держите?» – «А где пасти? Вот эта земля – Иванова, эта – Серикбаева, а эта – Михельсона». Взяли те, кому не надо, и которые просто держат.
Народу нужно побольше давать. Тогда народ и пойдёт за тобой. Ты посмотри «Фейсбук», чего там только про власть не пишут…
Почему жизнь строится так, чтобы побольше снять с народа. Нужно было отобрать у стариков право на бесплатный проезд? Нельзя ветеранам войны дать бесплатную «коммуналку»? Сколько тех ветеранов осталось…
Или: педагоги, раньше ехавшие на село, получали бесплатно электричество и отопление. Теперь этого нет. Кто поедет учить сельских ребятишек? А про образование я вообще молчу…